Уже выйдя за дверь, я вспомнил, что до сих пор так и не узнал ее имя.
– Как вас зовут? – спросил я, обернувшись и стоя на пороге.
– Светлана Белова, – улыбнувшись, ответила она. – А вас?
– А меня Бен Роджерс.
– Спокойной ночи, отважный Бен Роджерс, – сказала она и, сделав быстрый шаг вперед, неожиданно поцеловала меня в щеку, а затем так же быстро отступила назад. – Смотрите, не попадитесь в руки полиции.
– Не попадусь, – успокоил ее я и добавил, уже сделав шаг к двери лифта: – Спокойной ночи, Светлана.
В руки полицейских, которых набралась около трупов целая толпа, я действительно не попал, выйдя из дома Светланы через окно первого этажа. Хорошо, что ее окна с другой стороны и она не увидит всю эту суету около трупов. Хотя рано или поздно она все равно узнает об убийстве этих ночных шакалов, и тогда придется выдумать какую-нибудь историю, скажем, что их нашла после нашего ухода какая-нибудь конкурирующая с ними банда, или еще что-нибудь в этом духе, но это будет завтра. А сегодняшний день можно дожить спокойно, ни о чем больше не думая и ни о чем больше не волнуясь. За сегодняшний день и так слишком много всего выпало на мою долю.
Отойдя немного от дома, я обернулся и посмотрел на крайние слева окна верхнего этажа, где, если я не ошибся в расчетах, находилась ее квартира. Одно из них все еще светилось, как маяк, как моя путеводная звезда. Млечный Путь, все еще блестевший на невероятно ясном холодном черном небе, почти прикасался своими сверкающими звездами к этому горящему во тьме окну. Ее окну.
– Спокойной ночи, Светлана, – сказал я и пошел домой.
ГЛАВА 6
Что человек, когда он занят только
Сном и едой? Животное, не больше.
Тот, кто создал нас с мыслью столь обширной,
Глядящей и вперед, и вспять, вложил в нас
Не для того богоподобный разум,
Чтоб праздно плесневел он.
А вы загляните к нему внутрь… он там пуст, черен и мертв… как бездонный колодец всякой тьмы и теней.
Проснулся я гораздо раньше, чем хотел. Поскольку сегодняшний день был днем заслуженного отдыха после вчерашней трудной операции, идти мне было некуда. Делать мне тоже было решительно нечего, однако понежиться в постели до полудня, как я ежедневно мечтал в рабочие будни, вновь не удалось, правда, на сей раз не из-за работы, а из-за привычки, которая заставила мой организм проснуться в обычное время. Почему-то так всегда бывает – когда появляется возможность делать то, о чем долго мечтал, этого уже делать не хочешь, а то и просто не можешь.
Впрочем, это не беда. Поспать всласть мне ничто не помешает вечером, поскольку именно в это время суток мне обычно больше всего хочется спать, а сегодня я весь день свободен. Сейчас же можно посмотреть какую-нибудь телепрограмму или прокрутить какой-нибудь диск, сыграть на компьютере в преферанс или бридж, послушать музыку или, на худой конец, почитать какой-нибудь свеженький детективчик. Одним словом, отдохнуть и отвлечься от работы.
Прошлепав босиком в комнату, я подумал, что память все же избирательна. У моего домашнего развлекательного блока, включавшего в себя компьютер, телевизор и музыкальный центр, позавчера перегорели предохранители. Развлекательный центр был мертв. А свежих книг я не покупал уже почти год. Тяжелая черная тоска навалилась на меня. По выходным я, как правило, не выходил из дома, а свои правила я нарушаю редко. Одним словом, заняться мне было решительно нечем. Это лет тридцать-сорок назад можно было убить избыток свободного времени уборкой квартиры или готовкой пищи. Сейчас же вся работа по дому настолько автоматизирована, что зачастую вообще не требует никакого человеческого вмешательства.
В принципе, я мог бы подключить запасной терминал, но это ограничило бы предоставляемые компьютером возможности и, кроме того, требовало времени и сил, поэтому, помянув память развлекательного центра несколькими нехорошими словами, я пошел на кухню. Хорошо хоть автоповар не умер.
Конечно, автоповар мог бы и без моего присутствия на кухне приготовить великолепный завтрак, но мне захотелось понаблюдать за его действиями. Все ж какое-то развлечение. Я тяжело вздохнул. Блюдечко с молоком сиротливо стояло в углу кухни.
«Сволочь, – подумал я, – кормишь его, поишь, а этот паршивец удрал куда-то».
Котенок Билли, которого я завел пару месяцев назад, пропал на прошлой неделе, и до сих пор о нем не было ни слуху ни духу. Даже объявление с предложением о вознаграждении не помогло. Единственный, с кем я мог поговорить по душам, пусть он и не отвечал, и тот пропал. Сбежал от меня.
«Вернется, удушу поганца! – подумал я. – Вот только пусть попробует. А может, он и не сбежал, а его украли? Да кому он мог понадобиться?»
Это раньше у меня был персидский кот-красавец, тоже Билли. А нынешний был обычным дворовым, хотя и довольно симпатичным. Прежний Билли, перс, тоже прожил у меня недолго – я выкинул его в окно, разозлившись на его манеру гадить где попало. Билли-второй тоже был порядочным засранцем, хотя и не до такой степени. Однако без него было грустно. Даже поговорить не с кем – не с автоповаром же. Это уже сумасшествием попахивает.
Забытый мной на кухонном столе талон из «конторы» заставил мои мысли свернуть на происшествия вчерашнего дня. Мой мозг никак не мог освободиться от всего того, что произошло всего несколько часов назад. Слова, брошенные сэром Найджелом, когда тот гнал меня на тестирование, словно кислота, выжгли мой мозг. Двадцать лет я работал на контору без единого замечания, стал лучшим и наиболее доверенным сотрудником класса А, дошел до самых вершин, и в один миг все рухнуло, и меня едва не завалило обломками. Более чем красноречивая картинка на тему о верности и доверии. Палаческий топор нашей
