подобные неприятности. Так, позвольте я посмотрю…

Кэт громко вскрикнула, когда он сжал ей обожженную руку. Скарлетт вздрогнула, будто ей в сердце всадили нож.

– Да, ожог сильный, это факт, – сказал доктор Древлин. – Надо смазывать его жиром, пока не вырастет волдырь, который я потом надрежу и удалю жидкость.

– Доктор, ей же больно. Вы можете что-нибудь сделать, чтобы она так не мучилась? – Рукав платья Скарлетт пропитался слезами Кэт.

– Возьмите масло и смажьте пораженный участок. Со временем жжение станет слабее.

– Со временем, вы говорите? Скарлетт резко развернулась и бегом бросилась к экипажу. Она отвезет Кэт к мудрой старой Грейн.

Как далеко! Скарлетт забыла, что башня и река были на таком большом расстоянии от дома. Ее ноги гудели от усталости. «Добежать бы!» – пронеслось у нее в голове. Она побежала так быстро, словно на нее спустили свору гончих псов.

– Грейн! – громко крикнула она, добравшись наконец до зарослей остролиста. – Ради всего святого, помоги моему ребенку.

Знахарка вышла из-за деревьев.

– Устроимся прямо здесь. Не надо никуда бежать, – негромко сказала она.

Она села на землю и вытянула руки:

– Иди к Грейн, Дара. Я заставлю боль выйти из твоего тела.

Скарлетт бережно передала свою драгоценную ношу, затем нерешительно присела, готовая в любой момент схватить Кэт и снова бежать, бежать туда, откуда можно ждать помощи.

– Я хочу, чтобы ты дала мне свою руку. Дара. Я буду говорить с твоим ожогом – он должен послушаться и уйти с твоей ладони.

Грейн говорила спокойно, но уверенно. Кэт внимательно посмотрела на нее своими настороженными зелеными глазами. Покрытое морщинами лицо старой женщины осталось невозмутимым. Тогда девочка осторожно положила свою пострадавшую руку тыльной стороны на жесткую, с въевшимися следами разных трав, ладонь Грейн.

– У тебя большой, сильный ожог. Дара. Чтобы заговорить его, мне потребуется время, но скоро ты почувствуешь себя лучше.

Она тихонько подула на обожженную кожу. Один, два, три раза. Затем Грейн, близко наклонившись к руке Кэт, начала едва слышно нашептывать какие-то слова.

Что она шептала, ухо Скарлетт не улавливало. Ее голос напоминал едва слышный шелест молодых зеленых листочков или нежное журчание в теплый солнечный день бегущего по камешкам хрустально- чистого ручейка. Не прошло и трех минут, а может, и того меньше, как Кэт перестала стонать. Скарлетт опустилась на землю. Напряжение стало проходить, мышцы ее приятно расслабились. Тихое, монотонное, убаюкивающее бормотание продолжалось. Кэт начала клевать носом, и вскоре ее голова упала на грудь Грейн. Старая знахарка не останавливалась. Скарлетт полулежала на локтях, но мало-помалу и ее начало клонить в сон; наконец, голова ее поникла совсем, и через несколько секунд она уже крепко спала. А Грейн все шептала и шептала, заговаривая обожженное место, и медленно-медленно опухоль на ручке Кэт стала спадать, красное пятно становилось все меньше и меньше, и вот настал момент, когда кожа на ладошке стала ровной и гладкой, словно не было никакого ожога.

Грейн замолчала, подняла голову, облизав потрескавшиеся губы. Она положила одну руку Кэт на другую, ласково обняла спящего ребенка и начала его легонько покачивать, что-то едва слышно напевая. Прошло много времени, прежде чем она остановилась.

– Дара, – позвала она. Кэт открыла глаза. – Вам пора идти. Разбуди маму. Грейн устала и хочет спать.

Знахарка поставила Кэт на ноги, а сама на коленях отползла в глубь зарослей остролиста.

– Мама, проснись. Нам пора идти.

– Кэт? Как я умудрилась заснуть? Что произошло? Как ты себя чувствуешь, мой ангел?

– Я немножко поспала. Рука уже прошла. Можно я пойду поиграю к башне?

Скарлетт посмотрела на ладошку дочери. Никаких следов ожога.

– О, моя Китти-Кет. Иди ко мне, моя крошка. Твоя мамочка очень хочет, чтобы ты ее обняла и поцеловала.

Она задержала на мгновение Кэт в своих объятиях, а затем разрешила ей идти, куда она хочет. Это был ее подарок Кэт.

Кэт прижалась к щеке матери.

– Я думаю, что лучше мне пойти домой выпить чая с пирожными, а поиграть можно потом, – сказала она. – Пошли домой.

Это был подарок Кэт матери.

«Миссис О'Хара была околдована. Ее ребенок, которого ей подменили эльфы, и колдунья разговаривали на не известном людям языке», – утверждал Нел Гаррити. По его словам, она все видела собственными глазами и была так напугана, что побежала прямиком к реке, совершенно от страха позабыв, что брод совсем в другом месте… Она наверняка бы утонула, говорил Нел, если бы Бойн в этом году так сильно не обмелел.

– Она отгоняет своим колдовством дождевые облака от наших полей.

– А вы слышали, что в тот самый день корова Энни Магинти, одна из лучших дойных коров в Триме, вернулась домой без молока?