Он был одет в темный костюм. Скарлетт смотрела на него с изумлением: она увидела белую полоску вокруг шеи. Священник! Никто не сказал ей, что Колум – священник. «Благодарю тебя. Господи. Священнику можно рассказать все, даже глубочайшие тайны своего сердца».

– Помоги мне, отец! – закричала она. – Мне нужно, чтобы кто-нибудь помог мне.

– Здесь вы это найдете, – заключил Колум. – Что же можно сделать, чтобы исправить это, мы должны придумать.

Он сидел во главе длинного стола в столовой Джейми. Все старшие из трех домов О'Хара сидели на стульях вокруг стола. Голоса Мэри Кейт и Хелен слышались из-за двери на кухню, где кормили детей. Скарлетт сидела рядом с Колумом с лицом, распухшим и покрывшимся пятнами от рыданий.

– Ты хочешь сказать, Колум, что ферма в Америке не наследуется в целости старшим из детей? – спросил Мэтт.

– Кажется, так, Мэтью.

– Хорошо, значит, дядя Джералд сделал глупо, не оставив свое завещание.

Скарлетт встрепенулась и взглянула на него. Но до того, как она смогла заговорить, вступил Колум.

– У него не было времени и подумать о своей смерти, а Господь упокоил его душу.

– Господь упокоил его душу, – эхом откликнулись остальные, перекрестясь. Скарлетт безнадежно взглянула на их торжественные лица. Что они могли сделать? Они всего лишь ирландские иммигранты.

Но скоро она поняла, что ошиблась. По мере того как продолжался разговор, она чувствовала себя все лучше и лучше. Для своего положения эти ирландские иммигранты могли сделать достаточно много.

Билли Кармоди, муж Патриции, был старшиной у рабочих, строящих собор. Оказалось, что он неплохо знал епископа.

– К сожалению, – пожаловался он, – этот человек прерывает работу три раза в день, чтобы сказать, что она не делается достаточно быстро. Это настоящая спешка, – объяснил Билли, – потому что кардинал из Рима проедет по Америке осенью и, возможно, заедет в Саванну на церемонию открытия, если все будет сделано к его приезду.

Джейми кивнул.

– Амбициозный человек наш епископ Гросс, ты хочешь сказать, не без желания быть замеченным курицей.

Он посмотрел на Джералда. Так же сделали Билли, Брайан, Дэниэл и старик Джеймс. А также женщины: Морин, Патриция и Кейти. Скарлетт посмотрела тоже, хотя она не знала, почему они все смотрят.

Джеральд взял за руку свою молодую жену.

– Не будь скромницей, милая Поли, – сказал он, – сейчас ты О'Хара, так же, как и остальные. Скажи нам, кого ты выберешь для разговора с твоим отцом?

– Том Мак Махон подрядчик всего строительства, – прошептала Морин Скарлетт. – Достаточно намека Тома на то, что вся работа может быть замедленна, чтобы епископ пообещал все, что угодно. Он, без сомнения, дрожит от страха перед Мак Махоном. Все остальные в мире тоже дрожат.

Скарлетт заговорила.

– Дайте Колуму сделать это.

У нее не было никаких сомнений, что он сделает это лучше всех. За его маленьким ростом и обезоруживающей улыбкой стояли сила и власть Колума О'Хара.

Хор согласия послышался со всех сторон. Колум был тем, кто может сделать то, что нужно.

Он улыбнулся присутствующим за столом, затем одной Скарлетт.

– Мы поможем вам. Великая штука – иметь семью, не так, Скарлетт? Особенно с родственниками, которые могут помочь. Вы получите свою Тару, подождите и увидите.

– Тара? Что там про Тару? – спросил старый Джеймс.

Старик смеялся, пока не закашлялся от смеха.

– Таков Джералд, – сказал он, когда снова мог говорить, – для такого маленького человека он всегда обладал высоким самомнением.

Скарлетт выпрямилась. Никто не смеет смеяться над ее отцом, даже его собственный брат.

Колум сказал ей очень мягко.

– Успокойтесь, он не хотел вас обидеть, я все объясню позже.

Так он и сделал, когда сопровождал ее в дом деда.

– Тара – магическое слово для всех ирландцев, Скарлетт, и магическое место. Это был центр всей Ирландии, обиталище Великих Королей. Еще до Рима или Афин, давным-давно, когда мир был молодым и полным надежд, Ирландией правили Великие Короли, справедливые и прекрасные, как солнце. Они установили законы великой мудрости и давали приют и богатство поэтам. Они были смелыми гигантами, которые карали неправду с внушающей страх яростью и боролись с врагами правды, красоты, и Ирландии мечами и безупречными сердцами. Сотни и тысячи лет они управляли своим прекрасным зеленым островом, и была музыка по всей земле. Пять дорог вели к Таре из каждого уголка страны, и каждый третий год все люди приезжали на пиршество в банкетном зале, чтобы послушать поющих поэтов. Это не сказка, а великая правда, записанная во всех летописях других стран, а печальные слова о конце написаны в великих монастырских книгах. В год пятьсот пятьдесят четвертый состоялось последнее пиршество в Таре.