если я понадоблюсь тебе летом.

Текст на карточке был набран замысловатым шрифтом — настоящая пытка для моих страдающих дислексией глаз, — но в конце концов мне удалось разобрать нечто вроде:

Гроувер УНДЕРВУД Хранитель Холм полукровок Лонг-Айленд Нью-Йорк (800) 009-0009

— Каких полу?..

— Да тише ты! — умоляюще произнес Гроувер. — Это мой, ну… мой летний адрес.

Сердце у меня ушло в пятки. У Гроувера был летний дом. Мне никогда и в голову не приходило, что его семья может быть такой же богатой, как и у других учеников Йэнси.

— Ладно, — мрачно ответил я. — Может, и загляну как-нибудь в твой особняк.

Гроувер кивнул.

— Или… или если я тебе понадоблюсь.

— А с чего это ты мне вдруг понадобишься?

Вопрос прозвучал резче, чем мне бы того хотелось.

Гроувер весь покрылся краской до самого кадыка.

— Послушай, Перси, правда в том… что я… я вроде как бы должен тебя защищать.

Я уставился на него.

Круглый год я ввязывался в перебранки и драки, чтобы оградить его от хулиганов. У меня даже сон пропал — так я беспокоился, что ему будет доставаться от ребят, когда меня нет. И тут вдруг он заявляет, что он мой защитник.

— Гроувер, — сказал я, — от чего конкретно ты собираешься меня защищать?

И тут у нас под ногами раздался оглушительный скрежещущий звук. Из-под приборной доски повалил черный дым, и весь автобус наполнился запахом тухлых яиц. Водитель чертыхнулся, и «грейхаунд», переваливаясь с боку на бок, съехал на обочину шоссе.

Несколько минут водитель, громыхая железом, копался в моторе, а потом сказал, что всем надо выйти. Мы с Гроувером потянулись к выходу вслед за остальными пассажирами.

Выйдя, мы оказались на проселочной дороге — место такое, что и внимания не обратишь, если тут не случится авария. С нашей стороны шоссе росли исключительно клены, и вся земля под ногами была замусорена тем, что выбрасывали из проезжающих машин. На другой стороне, через четыре полосы асфальтовой дороги, над которой дрожало полуденное марево, располагался старомодный прилавок с фруктами.

Разложенный на нем товар выглядел привлекательно: громоздившиеся друг на друга ящики с кроваво-красными вишнями и яблоками, грецкие орехи и абрикосы, кувшины с сидром в ванне на ножках, полной льда. Клиентов не было, только три старые дамы сидели в креслах-качалках под сенью кленов и вязали пару самых больших носков, которые я когда-либо видел.

Я имею в виду, что носки эти были размером со свитер каждый, но это определенно были носки. Дама справа вязала один из них. Дама слева — другой. Леди посередине держала огромную корзину с пряжей цвета электрик.

Все трое выглядели глубокими старухами, бледная кожа лиц сморщилась, как увядшая фруктовая кожура, серебристо-седые волосы покрывали белые косынки в горошек, костлявые руки торчали из рукавов выцветших хлопчатобумажных платьев.

Самое странное то, что все трое, казалось, смотрели прямо на меня.

Я поглядел на Гроувера, чтобы сказануть про них что-нибудь этакое, и увидел, что у моего друга аж вся кровь от лица отхлынула. И нос подергивался.

— Гроувер, — окликнул я. — Эй, парень…

— Скажи мне, что они не смотрят на тебя! Ведь смотрят же, разве нет?

— Да. Странно, правда? Думаешь, эти носки мне подойдут?

— Ничего смешного, Перси. Совсем даже не смешно.

Старая дама, сидевшая посередине, достала большие ножницы — золотые с серебром и длинные, как коса. Гроувер затаил дыхание.

— Пора садиться в автобус, — пробормотал он. — Пошли.

— Что? — переспросил я. — Да там сейчас настоящее пекло.

— Пошли! — Он распахнул дверцу и забрался внутрь, но я остался стоять на обочине дороги.

Странные дамы по-прежнему не сводили с меня глаз. Та, что посередине, перерезала пряжу, и, клянусь, я услышал лязг ножниц сквозь шум проезжавшего по четырем полосам транспорта. Две ее подруги скатали ярко-синие носки, предоставив мне гадать, для кого же они предназначались — для Снежного Человека или Годзиллы.

Шофер между тем поднял капот в задней части автобуса и отвернул большую дымящуюся металлическую штуковину. Автобус вздрогнул, и мотор ожил, взревев.

Пассажиры радостно загомонили.

— Готово! — пронзительно выкрикнул шофер. Потом хлопнул по корпусу автобуса шляпой. — Всем на борт!

Как только мы тронулись с места, я почувствовал озноб, словно подхватил грипп.

Гроувер выглядел ненамного лучше. Его трясло, и зубы стучали друг о друга.

— Гроувер?

— Что?

— Что ты от меня скрываешь?

Он вытер потный лоб рукавом рубашки.

— Перси, что там было, сзади у фруктового прилавка?

— Ты про тех старых дам? Да что в них такого, приятель? Они ведь не… как миссис Доддз.

Выражение лица у Гроувера стало загадочным, но у меня появилось чувство, что дамы за прилавком хуже, гораздо хуже, чем миссис Доддз.

— Просто скажи, что ты видел, — попросил Гроувер.

— Та, что посредине, вытащила ножницы и перерезала пряжу.

Гроувер закрыл глаза и сделал такой жест, будто перекрестился, но это было не крестное знамение, а что-то другое, что-то… более древнее.

— Ты видел, как она перерезала нить, — заключил он.

— Да. Ну и что? — Но, едва сказав это, я почуял, что дело нешуточное.

— Пронесло, — пробормотал Гроувер. И стал грызть ноготь на большом пальце. — Не хочу, чтобы все случилось как в прошлый раз.

— Какой прошлый раз?

— Всегда шестой класс. Они никогда не упускают шестого.

— Гроувер! — Я повысил голос, потому что он и вправду начал пугать меня. — О чем это ты?

— Давай-ка я провожу тебя от автобусной остановки до дому. Согласен?

Просьба показалась мне странной, но я не возражал — пусть провожает.

— Это вроде суеверия, да? — спросил я.

Гроувер ничего не ответил.

— А то, что она перерезала пряжу, — значит, кто-то должен умереть?

Гроувер посмотрел на меня скорбно, словно уже подбирал цветы, которые я больше всего хотел бы увидеть на своей могиле.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

9

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату