— Я его тоже об этом спрашивал, — фыркнул мистер Д.

Директор лагеря сдал карты. Гроувер вздрагивал всякий раз, когда карта падала в его кучку.

Хирон ободряюще улыбнулся мне, как обычно делал это на уроках латыни, словно для того, чтобы я понял, что вне зависимости от уровня подготовки я его первый ученик. Он ждал от меня правильного ответа.

— Перси, твоя мать ничего тебе не рассказывала? — спросил он.

— Она сказала… — Я вспомнил ее печальный взгляд, устремленный на море. — Она говорила, что боится отправлять меня сюда, хотя отец и хотел этого. Она сказала, что, как только я попаду сюда, скорей всего, не смогу выбраться. А ей хотелось, чтобы я был рядом с ней.

— Типичный случай, — заключил мистер Д. — Вот почему их обычно убивают. Так вы объявляете масть, молодой человек?

— А как?

Он с раздражением объяснил мне, как объявляют масть в безике, и я так и сделал.

— Боюсь, слишком многое придется рассказывать, — вздохнул Хирон. — Боюсь, нашего обычного ознакомительного фильма не хватит.

— Ознакомительного фильма? — переспросил я.

— Нет. — Хирон принял решение. — Послушай, Перси. Тебе известно, что твой друг Гроувер — сатир. Тебе известно, что ты убил Минотавра. — Он указал на рог в коробке из-под ботинок. — А это дорогого стоит, мой мальчик. А вот что ты вряд ли знаешь — это то, что в твоей жизни действуют могущественные силы. Боги — те силы, которые вы называете греческими богами, — очень даже живы.

Я уставился на остальных участников игры.

Я ожидал, что кто-нибудь из них пронзительно вскрикнет: «Нет!» Но вместо этого мистер Д. завопил:

— У меня королевский марьяж. Взятка! Взятка!

Он забормотал, подсчитывая свои очки.

— Мистер Д., — робко спросил Гроувер, — если вы не собираетесь съесть вашу банку из-под диетической колы, можно я возьму ее?

— Что? Бери, не стесняйся.

Откусив здоровенный кусок от пустой алюминиевой банки, Гроувер принялся скорбно жевать его.

— Постойте, — сказал я Хирону, — вы ведь сами объясняли мне, что такое Бог.

— Что ж, — пожевал губами Хирон, — да, Бог — это заглавная буква. Бог. Но не будем вдаваться в метафизику.

— Метафизику? Но вы говорили о…

— Ах да, о богах во множественном числе. Великие существа, которые контролируют силы природы и человеческие усилия. Бессмертные боги Олимпа. Они рангом поменьше.

— Поменьше?

— Да, именно. Боги, о которых мы беседовали на уроках латыни.

— Зевс, — сказал я, — Гера, Аполлон. Вы про них?

И снова в безоблачном небе где-то вдали раздался удар грома.

— Молодой человек, — произнес мистер Д., — будь я на вашем месте, я бы действительно не стал так легкомысленно разбрасываться этими именами.

— Но это же все вымысел, — возразил я. — Это мифы, которые создавали, чтобы объяснять молнии, смену времен года, ну и прочее. Это то, во что люди верили, пока не появилась наука.

— Наука! — издевательски усмехнулся мистер Д. — А вот скажи мне, Персей Джексон… — Я вздрогнул, потому что он назвал мое настоящее имя, про которое я никогда никому не рассказывал, — что люди будут думать о твоей «науке» через две тысячи лет? А? Назовут ее примитивным «мумбо-юмбо». Вот так. О, как я люблю смертных — у них абсолютно отсутствует чувство перспективы. Они считают, что так далеко-о-о продвинулись во всем… Так ли это, Хирон? Посмотри на этого мальчика и скажи мне.

Мне не особенно нравился мистер Д., но было что-то такое в том, что он назвал меня «смертным», как будто… сам им не был. Этого хватило, чтобы у меня комок застрял в горле, и я начал понимать, почему Гроувер так прилежно следит за своими картами, жует банку из-под колы и держит рот на замке.

— Перси, — сказал Хирон, — хочешь верь, хочешь нет, но бессмертный и означает бессмертный. Ты хоть на мгновение можешь представить себе, что никогда не умрешь? Никогда не исчезнешь? А будешь существовать вечно, таким, какой ты есть?

Я хотел было отделаться отговоркой, сказав, что это славная мысль, но что-то в голосе Хирона заставило меня усомниться, стоит ли это говорить.

— Вы имеете в виду, что это важно: верят люди в них или нет? — спросил я.

— Именно, — согласился Хирон. — Если бы ты был богом, то как бы тебе понравилось, что тебя называют мифом, старой легендой, которая объясняет происхождение молнии? А если я скажу тебе, Персей Джексон, что когда-нибудь люди назовут мифом тебя, мифом, который объясняет, как маленькие мальчики справляются с потерей своих матерей?

Сердце тяжело забилось у меня в груди. Хирон почему-то пытался разозлить меня, но я решил не поддаваться.

— Мне бы понравилось, — ответил я. — Вот только я не верю в богов.

— Ох, уж лучше поверь, — пробормотал мистер Д., — пока один из них не испепелил тебя.

— П-по-жа-луй-ста, сэр, — заикаясь, сказал Гроувер. — Просто он недавно потерял мать и теперь в шоке.

— Этого только не хватало, — проворчал мистер Д., разыгрывая карту. — Мало мне того, что приходится заниматься этой жалкой работой, так еще надо возиться с мальчишками, которые даже не верят!

Он махнул рукой, и на столе появился кубок, словно солнечный свет, опустившись на мгновение, соткал стекло из прядей воздуха. Кубок сам собой наполнился красным вином.

У меня челюсть отвисла, но Хирон как будто бы ничего и не заметил.

— Мистер Д., — предупредил он, — подумайте о диете.

Мистер Д. с притворным удивлением посмотрел на вино.

— Боже. — Он уставился на небеса и возопил. — Старая привычка! Прости!

И снова послышался гром.

Мистер Д. опять взмахнул рукой, и вместо кубка на столе появилась новая банка с диетической колой. Мистер Д. горестно вздохнул, открыл банку и вернулся к игре.

Хирон подмигнул мне.

— Как-то мистер Д. оскорбил своего отца, заведя шуры-муры с лесной нимфой, которая отличалась крайней распущенностью.

— Лесной нимфой, — тупо повторил я, уставясь на банку с колой так, словно она попала сюда из космоса.

— Да, — признался мистер Д. — Отец любит наказывать меня. На первый раз он объявил «сухой закон». Ужасно! Жуткие десять лет! Во второй раз… ну, она действительно была хорошенькая, и я не мог устоять… во второй раз он послал меня сюда. На Холм полукровок. В летний лагерь для таких мальчишек, как ты. «Покажи хороший пример, — сказал он мне. — Поработай с молодежью вместо того, чтобы оказывать на нее пагубное влияние». Ха! Какая несправедливость.

У мистера Д. вдруг сделался обиженный вид, как у шестилетнего ребенка.

— Значит… — запинаясь, произнес я, — ваш отец…

— Di immortales,[4] Хирон, — вздохнул мистер Д., — я думал, ты обучил этого мальчика основам. Разумеется, мой отец — Зевс.

Я пробежал все известные мне имена на «Д» из греческой мифологии. Вино. Тигровая рубашка. Сатиры, которые, казалось, все работают здесь. Раболепие Гроувера, словно мистер Д. был его хозяином.

— Вы Дионис, — выдохнул я. — Бог вина.

Мистер Д. выпучил глаза.