ковылял Дэнни. Перепрыгивая через две ступеньки, Кафари первая поднялась по лестнице и прижалась к стене возле двери, которую пинком распахнул Красный Волк.

За дверью все было тихо.

Красный Волк нырнул в коридор. Кафари и Дэнни прикрывали его со спины. Коридор шел параллельно рядам камер на первом этаже, но помещения вдоль него на первый взгляд больше походили на больничные палаты. Впрочем, койки и операционные столы были оснащены толстыми ремнями для рук и ног, покрытыми запекшейся кровью. В этих помещениях тошнотворно пахло кровью, экскрементами и животным страхом.

С другого конца коридора донеслись испуганные женские голоса. К тому моменту, когда Кафари и Дэнни преодолели весь коридор, крики замолкли. В одном из помещений Красный Волк держал на мушке двух женщин в форме полиции государственной безопасности и еще четырех — в белых халатах. Тем временем бойцы отряда «Альфа» выбивали все новые и новые двери, из которых выбирались и даже выползали заключенные. Большинство из них пытали так, что Дэнни Гамаль даже сейчас казался по сравнению с ними цветущим мужчиной, целым и невредимым. Кафари казалось, что ее сердце, разрывающееся от гнева и жалости, вот-вот выскочит из груди. Она не представляла себе, что сотворит с теми, кто должен будет держать ответ за эти зверства.

Внезапно в самом конце коридора раздались громкие возгласы, и к ней подбежал один из бойцов.

— Командир, идите посмотрите! — прокричал он.

Кафари, Дэнни и Красный Волк переглянулись. Оставив Красного Волка сторожить пленниц, Кафари и Дэнни последовали за бойцом. С каждым шагом в коридоре сгущалось зловоние. Большинство бойцов «Альфы» помогали людям выбираться из помещений, служивших, судя по всему, камерами пыток. Наконец Кафари и Дэнни добрались до двери, возле которой стояли оставшиеся бойцы, и прошли внутрь.

За дверью оказалась довольно большая комната. С первого взгляда стало понятно, что когда-то она была операционной. Впрочем, сейчас большую ее часть занимали сваленные грудами у стен человеческие тела. Трудно было сосчитать трупы в этом чудовищном морге. Запах тления заползал в ноздри и проникал, казалось, в самое сердце. Кафари стало дурно, ей захотелось отвернуться, но она заставила себя смотреть. Пол в комнате был залит запекшейся кровью, но среди трупов, кажется, не было детей. Кафари видела только крупные кисти рук и ступни ног. Этих людей зверски убили всего лишь несколько часов назад.

— А что там? — спросила Кафари, показывая на полузаваленную трупами дверь в конце комнаты.

— Сейчас посмотрим.

Мужественно сражаясь с тошнотой, Кафари смотрела, как бойцы отряда «Альфа» разбирают завал из мертвых тел. Внезапно где-то под грудой трупов кто-то застонал и пошевелился. Кафари вздрогнула, но через мгновение они с Дэнни уже вытащили лежавшую под трупами женщину. Разглядев ее лицо, Дэнни застонал. Его мать была еще жива, но Кафари сразу поняла, что ей недолго осталось. Дэнни опустился на пол и положил к себе на колени голову матери.

— Это ты, Дэнни? — прошептала Айша Гамаль. — Ты жив…

— Сейчас мы поедем домой, мама, — дрожащим голосом проговорил Дэнни.

— Я не доеду до дома, — еле слышно произнесла Айша. — Вынесите меня из этого здания… Я хочу умереть на свободе…

Дэнни в отчаянии обхватил голову руками. Тем временем бойцы Кафари пробрались к двери и приоткрыли ее.

— Здесь дети!

Кафари облегченно перевела дух.

— Выводите их. Через три минуты в здании не должно никого оставаться.

Из задней комнаты стали выбираться дети. Они спотыкались о трупы своих родителей. Их глаза были полны ужаса и ненависти. За несколько страшных дней они повзрослели на много лет. Те, кто постарше, помогали малышам идти туда, куда указывали им взрослые.

Кафари повернулась к Айше.

— Несите ее вниз! Только осторожнее! — приказала она двум последним бойцам «Альфы». — Положите женщину ко мне в грузовик, но не забудьте пересадить в другой коменданта базы…

Бойцы подняли Айшу. Дэнни поддерживал ее голову, и они двинулись в сторону лестницы.

Кафари же направилась туда, где Красный Волк держал на мушке шестерых дрожащих палачей.

Кафари несколько мгновений пристально смотрела на них, а потом спросила:

— Кто из вас хорошо знает конституцию Джефферсона? Женщины недоуменно переглянулись.

— Никто, — подытожила Кафари. — Ладно, я сама ознакомлю вас с содержанием статьи двадцать три, которая гласит: «Долг и моральная обязанность каждого гражданина Джефферсона заключаются в защите родной планеты от внутренних и внешних источников опасности. Любой государственный служащий, пренебрегающий своим долгом и моральными обязанностями, представляет собой угрозу для Джефферсона. Если пресечь его злоупотребления властью в судебном порядке невозможно, граждане имеют право устранить такого чиновника и должны это сделать». Все ясно?

Шесть женщин, пытавших и убивавших ни в чем не повинных людей, смотрели на Кафари широко открытыми от ужаса глазами. Поняв, к чему она клонит, они затряслись еще сильнее. Кафари немного подождала, чтобы джабовки успели в полной мере испытать страх перед смертью.

— На основании статьи двадцать три Конституции Джефферсона я вас устраняю.

Кафари отвернулась от сидевших на полу женщин и вышла из помещения, кивнув по пути Красному Волку. Не успела она преодолеть половину лестницы, как наверху раздался первый выстрел. За ним последовали пронзительные вопли. Палачи умоляли о снисхождении, в котором отказывали своим жертвам. Прогремело еще пять выстрелов, и крики прекратились.

По пути к грузовику Кафари выкрикивала приказы:

— Осмотрите в последний раз камеры! Посчитайте, сколько человек мы освободили! Доложите через две минуты! Через три минуты покидаем территорию базы!

Через две минуты спасенные были сосчитаны. Последние бойцы отрядов «Альфа» и «Бета» осмотрели камеры и покинули здание. Через две минуты и двенадцать секунд они уже сидели в машинах, направлявшихся к проломам в ограде базы. По ним не стреляли. Уцелевшие на базе и не думали продолжать сопротивление. Удалившись в предрассветных сумерках на солидное расстояние от «Ниневии», грузовики поехали в разных направлениях по долине реки Адеры в сторону укрытий, устроенных Кафари и Анишем Балином.

Кафари подъехала к ближайшей 305-миллиметровой самоходке и вылезла из кабины грузовика.

— Мы готовы! — доложил расчет орудия. Расчеты двух остальных самоходок тоже доложили о готовности.

— Очень хорошо, — сказала Кафари. — Ждите приказа.

Сняв шлем, она подошла к кузову, где лежала Айша. Дэнни держал голову матери на коленях. Кафари забралась в кузов и зажгла свет. Увидев ее, Айша заморгала.

— Так это ты, детка… — прошептала она.

— Да, — с трудом проговорила Кафари, опустившись на колени рядом с умирающей.

Айша протянула к ней руки. Кафари взяла их и стала нежно гладить, жалея о том, что в перчатках защитного костюма не чувствует их тепло.

— Один раз ты уже спасла нам жизнь, — еле слышно пробормотала Айша. — Ты перебила целую явакскую армию и спасла нас. Теперь ты будешь сражаться с другой армией…

— Да, — повторила Кафари, не в силах справиться с подступившим к горлу комком.

— Ты их победишь, детка… Ты спасешь нас… Если не ты, так кто же?.. Ты сумеешь… Ты храбрая и умная… — Айша прикоснулась ослабевшими пальцами к руке Кафари и с трудом повернула голову к сыну. — Дэнни!

— Я здесь, мама, — напрягся юноша.

— Береги Кафари. Помогай ей… — все тише и тише шептала Айша.

— Клянусь, я сделаю это! — проговорил Дэнни. — Клянусь памятью отца!

— Я люблю тебя, — еле слышно проговорила Айша. — И горжусь, что у меня такой сын…

Его мать не закрыла глаз, но ее не стало. Дэнни зарыдал, содрогаясь всем телом. Кафари сжала ему плечо. Потом она выпрыгнула из кузова. Ее сухие глаза пылали ненавистью. Она подошла к самоходке и