Помнит старик, как в былые векаОн широко разлегался на ложе…Волга-Ахтуба была не река,Моря Азовского не было тоже;Все эти речки: Аму, Сыр-Дарья,Все, чем сегодня мы карты узорим,Были — его побережий семья;С Черным, как с братом, сливался он морем!И, обойдя сонм Кавказских громад,Узким далеко простершись проливом,Он омывал вековой Арарат,Спал у него под челом горделивым.Ныне увидишь ли старых друзей?Где ты, Масис, охранитель ковчега?Так же ли дремлешь в гордыне своей?— Хмурится Каспий, бьет в берег с разбега.Всё здесь и чуждо и ново ему:Речки, холмы, города и народы!Вновь бы вернуться к былому, к тому,Что он знавал на рассвете природы!Видеть бы лес из безмерных стволов,А не из этих лимонов да лавров!Ждать мастодонтов и в глуби валовПрятать заботливо ихтиозавров!Ах, эти люди! Покинув свой прах,Бродят они средь зыбей и в туманах,Режут валы на стальных скорлупах,Прыгают ввысь на своих гидропланах!Всё ненавистно теперь старику:Всё б затопить, истребить, обесславить, —Нивы, селенья и это Баку,Что его прежние глуби буравит!
25 января 1917
Баку
В Тифлисе
Увидеть с улицы грохочущейВершины снежных гор, —Неизъяснимое пророчащийЗазубренный узор;Отметить монастырь, поставленныйНа сгорбленный уступ.И вдоль реки, снегами сдавленной,Ряд кипарисных куп;Вступив в толпу многоодежную,В шум разных языков,Следить чадру, как дали, снежную,Иль строгий ход волов;Смотреть на поступи верблюжиеПод зеркалом-окном,Где эталажи неуклюжиеСверкают серебром;Пройдя базары многолюдные,С их криком без конца,Разглядывать остатки скудныеГрузинского дворца;В мечтах восставить над обломкамиПленителен: молвы:Тамары век, с делами громкими,И век Саят-Новы;Припоминать преданья пестрые,Веков цветной узор, —И заглядеться вновь на острыеВершины снежных гор.
