Так не кляните нас, что мы упрямоЛелеем песни всех былых времен,Что нами стон Катулла: «Odi et amo»[6] —Повторен!Под томным взором балерин Дегаза,При свете электрической дугиВсе так же сходятся четыре глаза,Как враги.И в час, когда лобзанья ядовитыИ два объятья — словно круг судьбы, —Все той же беспощадной АфродитыМы — рабы!
30–31 декабря 1911
Предчувствие
Во мгле, под шумный гул метели,Найду ль в горах свой путь, — иль вдруг,Скользнув, паду на дно ущелий?Со мной венок из иммортелей,Со мной мой посох, верный друг,Во мгле, под шумный гул метели.Ужель неправду норны пели?Ужель, пройдя и дол и луг,Скользнув, паду на дно ущелий?Чу! на скале, у старой ели,Хохочет грозно горный дух,Во мгле, под шумный гул метели!Ужель в тот час, как на свирелиВ долине запоет пастух,Скользнув, паду на дно ущелий?Взор меркнет… руки онемели…Я выроню венок, — и вдруг,Во мгле, под шумный гул метели,Скользнув, паду на дно ущелий.
1911
Властительные тени
Зову властительные тени.
А. Фет
Египетский раб
Я жалкий раб царя. С восхода до заката,Среди других рабов, свершаю тяжкий труд,И хлеба кус гнилой — единственная платаЗа слезы и за пот, за тысячи минут.Когда порой душа отчаяньем объята,Над сгорбленной спиной свистит жестокий кнут,И каждый новый день товарища иль братаВ могилу общую крюками волокут.Я жалкий раб царя, и жребий мой безвестен;Как утренняя тень, исчезну без следа,Меня с лица земли века сотрут, как плесень;Но не исчезнет след упорного труда,И вечность простоит, близ озера Мерида,Гробница царская, святая пирамида.