Амбал вошел в автобус и, не обращая внимания на непрошеных гостей, учтиво постучался в водительскую кабину.

– Профессор, все в порядке?

Оттуда донеслось что-то вроде «Угу», и компания тут же удалилась.

Вскоре вышел и сам хозяин – белый смокинг, буковая трость с серебряным набалдашником, галстук- бабочка… Все это было похоже на галлюцинацию.

– Прошу прощения, но не мог себе отказать… – Доктор Барбос, похоже, был слегка смущен. – С тех пор, как пять лет назад отменили суды присяжных, у меня не было повода надеть этот костюм.

Первой, как всегда, опомнилась старушка Лола, пожелав ему доброго утра, и подтолкнув Тику к примусу. Зеро достал пачку крекеров из армейского набора, и вскоре они уже сидели за откидным столиком, пили чай и беседовали.

– …и главное в сложившейся ситуации – не делать ничего бессмысленного. К сожалению, общество не смогло предоставить мне такой возможности. Но это, как раз, вполне нормально. Любое общество, от человеческого стада до аристократической олигархии, основано на условностях, возведенных в абсолют. Я, к сожалению, понял это слишком поздно, когда большая часть жизни, увы, осталась позади. – Доктор Барбос взял крекер, посмотрел на него оценивающе и вновь положил на салфетку. – Вот уже восемь лет как я оставил кафедру, и теперь абсолютно свободен и в мыслях, и в поступках.

– Но ведь здесь наверняка полно всякого отребья, – заметил Тика. – При таком соседстве, вы не можете чувствовать себя в безопасности. И ведь даже отшельнику надо что-то кушать…

– Вы знаете, свалка, на самом деле, это золотое дно, к которому государство почему-то уже давно потеряло всякий интерес. Я просто помог, как вы их назвали, отребью наладить бизнес и обеспечил им правовую защиту. Старые связи, знание законодательства и человеческой психологии – этого оказалось достаточно, чтобы завоевать солидный авторитет среди местных обитателей. Кстати, здесь обнаружились серьезные и предприимчивые люди, зачастую, весьма образованные…

– А как же государство, налоги, полиция? – Зеро чувствовал, как в нем пробуждается профессиональный интерес к мусорному бизнесу.

– Вы, наверное, совершенно не имеете представления об экономике Северного Сиара. Здесь никто не платит налогов. Государство – это группа наиболее состоятельных и влиятельных людей, так называемая директория, государственный бюджет состоит из их добровольных взносов и пожертвований. А их личное богатство складывается из контроля над предприятиями или целыми отраслями, бюрократической деятельности, из прибыли от экспорта наркотиков и прочих доходов. А чтобы открыть свое дело, нужно лишь найти покровителя из числа консулов и договориться с ним об условиях. Просто, удобно, без волокиты. Система, кстати, замечательная и работает великолепно. Если бы не повстанцы на юге, страна давно стала бы одной из самых развитых и процветающих в мире…

Зеро откинулся на спинку сиденья, и взгляд его упал на круглое отверстие в стекле, окруженное паутиной трещин. Там, за окном, стоял солдат в каске, бронежилете и черной маске с вырезами для глаз. Лола, сидевшая напротив, не мигая, смотрела в противоположную сторону, где стекло было выставлено напрочь… Зеро оглянулся и увидел еще несколько точно таких же бойцов, уже взявших на прицел участников чаепития. Тика схватился было за автомат, но профессор дружески похлопал его по плечу и с улыбкой предостерег:

– Ну что вы, молодой человек, вам ведь еще жить да жить… Прошу прощения, но я должен вас покинуть. Дела, знаете. И прошу понять меня правильно: я очень дорожу тем образом жизни, который избрал, и чтобы обезопасить его от всяческих посягательств извне, нужно следовать некоторым условностям.

Он надел шляпу, такую же непорочно белую, как и весь костюм, неторопливо поднялся из-за стола, вышел на улицу и прошел сквозь шеренгу, коротким кивком поприветствовав офицера.

– Выходить по одному! Руки за голову! – Коротко и ясно, хотя могли бы и без мегафона обойтись, и так все было бы все прекрасно слышно.

Из водительской кабины раздался телефонный звонок.

Смертные вошли в его покои. Много смертных. Среброволосая просила, и он позволил. Мальчики в черных одеяниях с белыми поддевками в пять рядов построились перед статуей владыки и запели Славу! Запели звонко и красиво. Хор Просящих у стен Твердыни Варлагора показался бы невнятным гомоном по сравнению с этим пением. Вступили могучие голоса мужей, стоящих позади мальчиков. Слышал бы это владыка! Слышали бы это тигеты и тланы, слышали бы это их рабы, приходящие за Дарами! Тот, кто так поет, достоин быть воином. Скоро каждый из них получит меч и доспехи из рук посланца, и они будут охранять вход в Твердыню, услаждая пением слух посланца…

– Тебе нравится, Недремлющий? – Среброволосая стояла рядом и глаза ее сияли радостью и гордостью.

– Хорошо поют. – Похвала посланца – это похвала владыки, а владыка был скуп на похвалы.

– Сейчас сюда войдут вожди народов, чтобы приветствовать тебя и поклониться владыке в твоем святилище. – Оказывается, Среброволосая знала не только о том, что есть, но и о том, что будет… Родство с Видящими?

Вожди входили по одному, припадая сначала к стопам владыки, потом – к стопам посланца, и становились слева от Среброволосой. Их было девять, тех, кто успел поклониться владыке. Тех, кто не успел, было больше, и они мертвы.

– А народы вождей, которых убил мой взгляд – покорны ли они?

– Народы оказались мудрее мертвых вождей, – успокоила его Среброволосая. Это были красивые и верные слова.

Слава не смолкала. Раб, стоявший позади поющих мужей, приник ко Всевидящему Оку, сквозь которое церемонию, по словам Среброволосой, видело множество смертных, сидящих в своих домах. Сидящих?! А вдруг они и вправду сидят, глядя на образ владыки! А он, посланец, не видит их, а значит, не может покарать… У раба, направившего на него Око, вдруг подломились ноги, и он упал, не издав ни звука. Щелчок пальцев, и там осталась лишь горстка пепла. Но зачем портить столь славное зрелище… Еще щелчок, и там