сможет уничтожить ее саму… Но он может убить тех, кто ей дорог, и разбудить ее боль.

Гет ушел, ушла и Безымянная. Через некоторое время послышались приветственные крики толпы, собравшейся у ограды. Горяне пришли возблагодарить Егу-Хранительницу за избавление от мора, который успел взять лишь немногих…

Лопо… А где Лопо? Еще вчера Чуткий Олень сообщил ей, что Лоподапал покинул усадьбу и направился на север, не сказав, когда вернется, и что ему там надо… Ей захотелось, чтобы он немедленно вернулся. Ощущение одиночества стало на мгновение почти нестерпимым, но только на мгновение. Пусть она не богиня, но ее воля должна исполняться, даже если это кому-нибудь не нравится…

Лопо влетел в окно, сокрушив по пути раму и усыпав ковер осколками стекла.

– Что? Встань передо мной, как лист перед травой? – Он сидел в кресле, вдавленный в него недавним ускорением, и смотрел на Сандру, как на врага номер один.

– Я просто за тебя беспокоилась, – постаралась оправдаться она, подумав, что не будь она богиней, положил бы он ее на колено попой кверху и всыпал бы за беспокойство так, что мало не покажется.

– Эх, не будь ты богиней…

– Знаю. – Она вдруг развеселилась. Все-таки, в ее положении были и положительные стороны. – Родонагрон прилетал разборки устраивать, вот я и подумала…

– Индюк тоже думал! – Лопо уже осознал, что гнев его неуместен, но легче от этого не становилось. – Переодень меня, а заодно и помой.

Вопрос, кто в доме хозяин, уже давно натолкнулся на неразрешимые противоречия и был отложен, видимо, навсегда, но когда Лопо чувствовал, что может покомандовать, то непременно такой возможностью пользовался, кадровый военный все-таки…

Кресло под ним превратилось в корыто, и Лопо с ужасом заметил, что оно повторяет форму ванны для купания младенцев, но как только он открыл рот, чтобы выразить свое крайнее недовольство, сверху обрушились потоки воды, уже смешанной с мыльной пеной. Экзекуция продолжалась всего несколько секунд, и когда он вновь ощутил себя сидящим в том же кресле, одетым в полосатую пижаму и обутым в мягкие домашние тапочки, устраивать акцию протеста было уже поздно.

– С легким паром, любимый… – Сандра ему подмигнула и придвинулась поближе вместе со своим креслом. – Я, правда, волновалась… И мне непонятно, почему ты опять вздумал летать. Сам же знаешь, что так от тебя скоро ничего не останется…

– Скоро – это понятие относительное. Я тут недавно допросил с пристрастием Чуткого Оленя, так он мне и выложил, что те ребята, которые с Эленгой пришли, еще лет триста-четыреста не теряли формы, хоть и летали напропалую. А мне и сотни лет хватит, если не выберемся отсюда…

– А как же я? – Внезапный приступ тоски накатил и схлынул, оставив соленый привкус во рту.

– За сотню лет тебе все на этом свете надоест, в том числе и мое присутствие… – Ему вовсе не хотелось, чтобы это пророчество сбылось, но куда деваться от неизбежности…

– Я вовсе не хочу проторчать здесь вечность. И ты это прекрасно знаешь.

Он знал. А еще он знал, что может ожидать его там, по другую сторону Источника… Но военный трибунал представлялся ему теперь чем-то близким, родным и, главное, понятным. Именно на такую судьбу он когда-то и рассчитывал.

– И я не хочу здесь оставаться не только потому, что мне здесь надоело или может надоесть… Ты ведь знаешь, что Родонагрон отправил кого-то за Источник. А если местные ребята, оказавшись там, имеют ту же силу, что я получила здесь? Ты представляешь, что там сейчас творится?!

Некоторое время они молчали, глядя друг на друга, пока не услышали, что в дверь кто-то скребется и поскуливает. Бимбо надоело ждать и просить разрешения войти. Хозяйке было плохо, и он должен быть рядом. Он навалился на дверь, пролетел мимо озадаченного друга хозяйки, успев даже недовольно рыкнуть на него, и через мгновение лежал у ее ног, положив голову на лапы.

– Иногда мне кажется, что если я буду знать тебя лучше, чем сейчас, я смогу сделать так, чтобы ты остался собой. Вот Бимбо… Он мне просто приснился вместе с этим домом и садом. А ведь он настоящий. Почти… – Сандра рассеяно выхватила из воздуха дымящуюся сигарету, но Бимбо посмотрел на нее неодобрительно, и она тут же смяла ее в хрустальной пепельнице.

– Ладно… Давай я доложу о результатах своей самовольной отлучки. – Лопо нашел в себе силы улыбнуться. – Есть новости.

Он поманил к себе пальцем сваленную на ковре пятнистую униформу, из которой Сандра вытряхнула его перед водными процедурами. Форма не пожелала реагировать на зов, и ему пришлось подойти к ней самому. Из поясной сумки он достал скомканное сине-зеленое полотнище, перечеркнутое косым белым крестом.

– Что это? – удивилась Сандра. Находка действительно выглядела очень странно.

– Это флаг с парусника. Правда, половину своего корабля команда уже пустила на дрова.

– Откуда здесь парусник?!

– Тебе же объясняли, что, попав сюда, ты раздвинула границы. И за пределами мир жил своей жизнью – безо всяких там бессмертных. Этим ребятам не повезло, они угодили в царство Сандры, и пока ты здесь, им тоже дорожка обратно заказана…

Надежды больше не было. Холод и цинга уже скосили почти половину команды, и двадцать шесть холмиков, сложенных из прибрежной гальки, укрывали их тела. Остальные с трудом передвигались по береговой полосе в надежде добыть зазевавшегося тюленя.

– Капитан, может быть, стоит заранее приготовить ямы, – предложил боцман Сарго, глядя вслед матросам, уходящим на охоту.

– Незачем. Плохая примета. – Капитан Марлаани, обросший клочковатой бородой, поднял воротник своего тулупа на верблюжьем меху и втянул голову в плечи. – Если они пойдут обратно с добычей, то не