следовать у берегов возглавляемого Смэтсом Союза. Это пока все, об остальном наша агентурная служба пока молчит.
Затем слово взял контр-адмирал Бим, заявивший о том, что комитет начальников штабов и руководители спецслужб дальнейшие розыски чертежей берут на себя. В связи с этим генерал Донован просит передать ему всю имеющуюся на сегодня информацию о ФАУ в письменном виде в его личное распоряжение. Кроме того, у Бима есть просьба персонально к Вильсону, чтобы именно он позаботился о доставке всех сведений в Вашингтон. Такая его просьба объясняется тем обстоятельством, что в настоящее время устойчиво держится нелетная погода, а опытнейшие пилоты, успешно работающие в арктических условиях, есть только у него, у Вильсона. Для обеспечения максимальной секретности документы решено переправить арктическим рейсом с промежуточными посадками в нескольких пунктах. Полет спецкурьера должен проходить так: из английских авиапортов Лондона или Абердина через Рейкьявик в Исландии и потом, по прямой, до гренландского города Готхоб или, в зависимости от погодных условий, в Юлианехоб. Затем через канадские пункты Порт-Беруэлл — Монреаль, в конечную точку маршрута самолета — Нью- Йорк. Отсюда документы будут доставлены в Вашингтон дополнительным рейсом.
— А что будет, господин контр-адмирал, — задал вопрос Вильсон, — если по пути в Исландию или в ту же Гренландию ваш эмиссар будет сбит?.. Вопрос отнюдь не риторический, поскольку из-за боязни обледенения самолет вынужден будет лететь на предельно малой высоте… Не получится ли так, что ваша подстраховка на деле окажется сверхперестраховкой — со всеми вытекающими отсюда последствиями?
— Мы постараемся сделать так, чтобы этого не случилось, господин вице-адмирал. Для этого у нас выработан специальный план, — ответил Бим.
— В таком случае, в чем же дело, господин Бим? Где он, этот ваш план, давайте его обсудим! Хотя должен вас предупредить, что в любом случае опасность остается, потому что обширная эта акватория неплохо контролируется летучими отрядами, состоящими из легких крейсеров и эсминцев. Добавим сюда, что в этих забытых богом местах частенько околачивается «карманный» линкор «Тирпиц», а при встрече с ним дело будет обстоять совсем плохо, так как зенитных установок у него на борту предостаточно. К тому же большинство дислоцирующихся здесь сил противника совершают скрытые набеги с норвежских фьордов, а также из баз, расположенных в Тронхейме и Бергене. А несколько севернее даже заходят в Нарвик и оттуда «пасут» наши конвои, которые идут на Россию. Все не так просто, господин контр-адмирал. Изложите, пожалуйста, ваш план и скажите нам, как он вписывается в контекст только что обрисованной мною обстановки.
— Курьера с документами, экипированного соответствующим образом, мы намерены посадить в бомболюк. Если для отправляемых нами документов возникнет реальная угроза, пилот откроет бомболюк и наш эмиссар вместе с бумагами отправится… сами понимаете… на тот свет. Я посажу за рычаги самого надежного негра из числа присланных нам недавно из Штатов. А риск — везде риск, война есть война. Тут все средства хороши, если дают в конце концов необходимый результат.
Извинившись, контр-адмирал попросил у Вильсона позволения выйти в буфет, потому что он, Бим, строго соблюдал диету, и пришел срок для принятия коктейля. Как только Бим удалился, Гарри Вильсон, переглянувшись с полковником Адамсом, несколько смущенно усмехнулся. Небывалый цинизм, с каким контр-адмирал только что рассуждал о плане с бомболюком, поразил даже его, более чем бывалого, видавшего виды Гарри. — Черт бы побрал всех этих заокеанских фанфаронов, — сказал Вильсон. — И все у них так просто, что дальше некуда. И все же я думаю, что, при всем их рационализме, в данном случае они пытаются почесать левой рукой правое ухо через спину. Путь за Атлантику я бы не сказал что безопасен, но зато как-то обычен. Лично я так и не понял, какой в этом заложен смысл? — Вильсон помолчал немного и сам себе ответил: «Просто от нечего делать создают себе трудности, чтобы можно было отличиться и потом получить награды. Ничего другого в этом не вижу».
При этих словах полковник Адамс покивал головой, но поддерживать разговора не стал: речь шла в общем-то о вещах понятных и обычных.
— А вот и я, господа! — сказал, появляясь в дверях, Бим. — Еще раз приношу извинения, господа. Надеюсь, за мое отсутствие ничего существенного не произошло?
И как бы отвечая Биму, Гарри Вильсон объявил, что все вопросы, выносившиеся на нынешнее обсуждение, исчерпаны, новостей больше никаких нет, а поэтому собрание он считает закрытым.
Пообещав передать интересующие генерала Донована сведения лично контр-адмиралу Биму, офицеры — представители трех союзных держав — пожелали друг другу успехов и разошлись.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Капитан 1-го ранга Хирото Исикава и командир подводной лодки Юкио Коно были взаимно удовлетворены результатами проведенной ими обоюдно выгодной сделки. Оставалось вроде бы только одно: вежливо раскланяться на прощанье. Но тут внезапно, склонившись к уху своего товарища, Исикава сообщил ему вполголоса, что по распоряжению самого генерала Доихары он, Исикава, должен передать ему, Юкио, одно весьма важное лицо-лейтенанта императорского флота Дзиккона Нумато, направляющегося для выполнения срочного задания в Сингапур.
И вот когда теперь все дела были действительно позади, Исикава достал из своего кармана еще одну пачку банкнот.
— Высокочтимый Коно-сан, — сказал он высокопарно. — Позвольте мне в память о нашей дружеской встрече не отказать себе в большом удовольствии — передать нам вот эту пачку. Здесь сто тысяч иен, предназначающихся для содержания находящегося у вас офицера. Половина из них законно принадлежит вам. — Вдобавок все в тех же витиеватых выражениях Хирото Исикава сказал своему новому другу, что из полученных на улучшение содержания пассажира ста тысяч иен он пока не расходовал на него ни единой иены. Из благодарного чувства солидарности он советует уважаемому Коно-сан поступить подобным же образом. И хотя деньги эти приказал передать этому самому Нумато сам генерал Доихара, не следует расходовать излишние средства на бесконечно шляющихся по свету разных вояжеров.
Пряча пачку банкнот в карман, Юкио Коно сказал, что вполне разделяет точку зрения своего друга на этот счет. Пусть этот, по всему видать, привыкший к изысканной кухне субъект посидит теперь на матросской квашеной редьке и положенном пайке офицерского риса. Единственная роскошь, которая, быть может, ему все-таки позволительна, — это разве что лишняя чашечка сакэ. Хотя, судя по тому, как этот ферт только что тащил свой саквояж, когда по трапу перебирался на подводную лодку, вряд ли и она ему по нутру. Ну, что же, не велика печаль. В таком случае эту чашку после вахты он, Юкио, выпьет с удовольствием сам.
Выслушав такие признания своего друга, капитан Исикава, уже оставшись наедине с собой, подумал, что пребывание юного офицера на субмарине ничего хорошего ему не сулит. «Да и Юкио вряд ли вернется из этого рейса», — подумал Исикава несколько самодовольно, от сознания того, что ему самому везет в этом деле гораздо больше. Конечно, переданные Юкио Коно сто тысяч иен капитан баркентины жалел до слез. Но не передать их ему он не мог: при одной только мысли о полученной из промежуточной конторы шифровке за подписью «Юпитер», шифровке, предписывавшей любой ценой внедрить этого Дзиккона Нумато на субмарину, следующую в Сингапур, капитану 1-го ранга императорского флота Хирото Исикаве становилось не по себе.
Переданное той же радиограммой требование, подтвержденное впоследствии письменно, о необходимости перевода пятидесяти тысяч долларов на счет одного из швейцарских банков якобы за проданный рис, означало, что, провали Исикава всю эту дьявольскую затею, как немедленно, в тот же миг, в отношении к нему будут приняты самые решительные меры, в результате которых командир «Сакуры- мару» вынужден будет отправиться на океанское дно кормить рыб.
