Фаина поет Песню Судьбы — общедоступные куплеты, — сузив глаза, голосом важным, высоким и зовущим. После каждого куплета она чуть заметно вздрагивает плечами, и от этого угрожающе вздрагивает бич.
Песня Судьбы Когда гляжу в глаза твои Глазами узкими змеи И руку жму, любя, Эй, берегись! Я вся — змея! Смотри: я миг была твоя, И бросила тебя! Ты мне постыл! Иди же прочь! С другим я буду эту ночь! Ищи свою жену! Ступай, она разгонит грусть, Ласкает пусть, целует пусть, Ступай — бичом хлестну! Попробуй кто, приди в мой сад, Взгляни в мой черный, узкий взгляд, Сгоришь в моем саду! Я вся — весна! Я вся — в огне! Не подходи и ты ко мне, Кого люблю и жду! Кто стар и сед и в цвете лет, Кто больше звонких даст монет, Приди на звонкий клич! Над красотой, над сединой, Над вашей глупой головой — Свисти, мой тонкий бич! Когда Фаина кончает Песню, несколько мгновений — тихо. Потом — гром рукоплесканий. Герман пробивается к эстраде и, воодушевляясь, говорит все громче.
Герман
Я не могу и не хочу терпеть! Так вот каков великий пир Культуры! Там гибнут люди — здесь играют в гибель! Здесь песней золотою покупают Достоинство и разум, честь и долг… Так вот куда нас привели века Возвышенных, возвышенных мечтаний? Машиной заменен пытливый дух! Высокая мечта — цыганкой стала! Пылали страсти! Царственная мысль, Как башни шпиль, до неба достигала, В бессчетных горнах плавилась душа… И хор веков звучал так благородно Лишь для того, чтобы одна цыганка, Ворвавшись в хор, неистовым напевом В вас заглушила строгий голос долга! (Вскакивает на нижнюю ступень.)
Ты отравила сладким ядом сердце, Ты растоптала самый нежный цвет, Ты совершила высшее кощунство: Ты душу — черным шлейфом замела! Проклятая! Довольно ты глумилась! Прочь маску! Человек перед тобой! Фаина выпрямляется и вся становится тонкой и высокой, как бич, стиснутый в ее пальцах.
Фаина
Не подходи.
Герман вскакивает на эстраду. Взвившийся бич сухим плеском бьет его по лицу, оставляя на щеке красную полосу. Каким-то случайным движением Герман падает на колени и смотрит на Фаину.
В зале стало тихо. Вызывающая улыбка на лице Фаины пропадает. Рука с бичом упала. Взор ее далек и бесконечно печален.
Фаина
Бедный.
И, не забыв поднять свой черный шлейф, Фаина идет за кулисы походкой любимицы публики. В ту же минуту пропадает в толпе печальный Спутник ее, внимательно следивший за происходящим.
Друг (в толпе, со свойственной ему серьезностью)
Се человек.
Толпа уже отвлечена слухом о казни.
Огромная уборная Фаины освещена ярко и убрана роскошно и нелепо: загромождена мебелью, саженными венками и пестрыми букетами. В разных местах сидят ожидающие Фаину писатели, художники, музыканты и поэты. Зеркала удваивают их, подчеркивая их сходство друг с другом.
Писатель
Господа! В ожидании прекрасной хозяйки, предлагаю вам устроить устное словопрение о качествах ее — явных и скрытых!
Все (хихикают, один мерзее другого)
Охотно! Извольте! Вот и прекрасно!
Писатель (становится среди уборной в позу)
Внимание! Я начинаю! — Наподобие древнего певца, прославлявшего, согласно обычаю, красоту и
