— Я никогда не отремонтирую забор, — возмущался он, преследуя ее. Ему, наконец, удалось поймать ее, когда их окликнули. Михаил ухмыльнулся. — Это опять Мириам: наверно, хочет, чтобы Амэндочка поиграла с ней и детьми.

Мириам подошла к ним. Она выглядела очень расстроенной, глаза покраснели от слез.

— Что случилось? — тревожно спросила Ангелочек. — Что–то с мамой?

— С мамой все в порядке. Со всеми тоже, — ответила Мириам, едва заметно улыбнувшись. — Михаил, мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста, это очень важно.

— Ну, конечно.

Мириам пожала руку Ангелочка. — Спасибо, — прошептала она. — Я не задержу его надолго.

Ангелочек поняла, что ей лучше удалиться. — Когда поговорите, заходите в дом. Я приготовлю кофе.

Пока, готовился кофе, она смотрела на них из окна. Мириам плакала. Михаил прикоснулся к ее плечу, и она упала ему на грудь. Когда Михаил обнял ее, все внутри Ангелочка опустилось. Тупая боль разливалась но ее телу, пока она смотрела, как он гладит ее по спине и что–то говорит. Мириам слегка отстранилась и покачала головой. Он погладил ее по подбородку, сказав еще что–то. Потом она долго говорила, а Михаил стоял и слушал. Когда она закончила, он что–то коротко добавил. Она обняла его и чмокнула в щеку. Потом отправилась домой. Михаил стоял и смотрел ей вслед. Почесав затылок, он покачал головой и отправился к забору, который нужно было доделывать.

Ангелочек ожидала, что за обедом он хотя бы вскользь упомянет об их разговоре с Мириам, но он молчал. Вместо этого он рассказал, как идут дела в загоне и что он будет делать после обеда. Если Мириам хотела оставить в тайне то, о чем она с ним говорила, он никогда этого не расскажет.

Придя вечером домой, он был задумчив. Она мыла посуду, а он, стоя рядом, наблюдал за ней.

— Что–то ты молчишь сегодня, — сказал он, подходя к ней сзади и положив руки ей на талию. Она в это время меняла горячую воду в тазу, чтобы домыть оставшуюся посуду. Погладив ее по волосам, он поцеловал ее в шею.

— О чем ты беспокоишься? Из–за Элизабет?

— Мириам. — Она почувствовала, что его объятия стали слабее. Повернувшись, она взглянула на него. — И из–за тебя тоже. — Он закрыл глаза и ничего не ответил, и она попыталась обойти его. Он не позволил и развернул ее к себе.

— У тебя нет повода для ревности, впрочем, я думаю, что и я буду скрипеть зубами, если Павел придет и попросит тебя поговорить с ним наедине.

— Ну, это–то нам не грозит, правда?

— Думаю, нет. — Он пожалел о том, что упомянул имя Павла. — Дело в том, что я люблю тебя.

— И тебя нисколько не искушает девушка, которая готова целовать землю, по которой ты ходишь?

— Нет, — ответил он, не пытаясь отрицать привязанности к нему Мириам. — Но для нее я, скорее, старший брат, чем кто–то еще.

Ангелочек почувствовала себя такой мелочной. Она любила Мириам, и все же ей было больно видеть их вместе. Она посмотрела в глаза Михаила и поняла, что, без всякого сомнения, он любит именно ее. Он обезоруживает ее своей любовью. Расслабившись, она грустно улыбнулась.

— У нее все нормально? Что случилось?

— Она грустит, потому что ей хочется замуж, хочется иметь детей, но она не знает, как это получить. Поэтому она хотела узнать мужское мнение…

— Хорошо, что она не пошла к Павлу, — сказала она, не успев как следует подумать. Она снова принялась за посуду. Павел, наверное, просто посмеялся бы над этой милой, наивной девочкой.

Михаил молчал.

Она повернулась к нему и поняла, что ей не стоило говорить что–либо против его друга.

— Извини. Я просто… — Она вздрогнула.

— Ей нужен муж.

— Да, — согласилась она, — но это должен быть очень стоящий человек.

Он улыбнулся. — Мне кажется, ты очень любишь ее?

— Она для меня почти как сестра, и я не знаю, будет ли в моей жизни кто–то ближе. Может, поэтому мне так больно смотреть на вас двоих — как вы обнимаетесь.

— Я не обнимаю ее так, как тебя. Хочешь почувствовать разницу?

Задыхаясь и смеясь, она вырвалась из его крепких объятий. — Ты мокрый весь. Иди почитай, а я закончу с делами.

Взяв Библию с полки, он сел у огня, положив книгу на колени. Он склонил голову, и Ангелочек поняла, что он молится. Это было одной из его привычек, над которыми ей больше не хотелось насмехаться. Черная большая книга распадалась на отдельные странички, но он смотрел на нее так, будто она была из чистого золота с драгоценными камнями внутри. Он никогда не приступал к чтению, не помолившись. Он объяснил ей однажды, что начинает читать только тогда, когда его ум достаточно открыт, чтобы воспринимать написанное в книге. Она не поняла, что он имеет в виду. Иногда его слова, хоть и сказанные на родном языке, как будто не имели для нее смысла. Потом он говорил ей что–нибудь хорошее, что–нибудь такое, что наполняло ее теплом и светом. Она была ночной тьмой, а он звездным светом, который пронизывал тьму, постепенно создавая новый узор в ее жизни.

Закончив с делами, она села рядом. Он по–прежнему молчал. Она опустила голову на спинку кровати, прислушиваясь к потрескиванию огня в камине, и ждала. Когда он начал чтение, она слушала его в сладкой полудреме. Его глубокий, теплый голос звучал словно издалека, но то, что он читал сегодня, ее удивило. Это была история о юноше и девушке, об их взаимной страсти[13]. Сегодня он читал дольше обычного.

Положив Библию на полку, Михаил подбросил большое полено в камин. Теперь в доме будет тепло до утра.

— Почему девушка играла роль шлюхи для своего мужа? — спросила Ангелочек, сбитая с толку.

Михаил обернулся. Он думал, что она давно уснула.

— Она не играла эту роль.

— Нет, играла. Она танцевала перед ним, а он любовался ее телом. С ног до головы. А в самом начале он смотрел в ее глаза.

Его удивило то, насколько она, оказывается, внимательно слушала.

— Он любовался ее телом, а она желала этого и танцевала, чтобы угодить и понравиться ему.

— И твой Бог нормально к этому относится: когда соблазняют мужчину?

— Это нормально, когда соблазняют собственного мужа. Она нахмурилась. Она не имела в виду любого мужчину, но он знал ее прошлое и то, что ее специально тренировали соблазнять.

— Ну, а если один только вид женщины заставляет их думать, что их соблазняют?

Михаил помолчал, подтолкнув бревно поглубже в камин носком сапога. — Мужчины всегда будут обращать на тебя внимание, Амэнда. Потому, что ты красавица. И с этим ничего не поделаешь. — Даже Джон Элтман поглядывал на нее вначале. И Павел. Иногда Михаил задумывался о том, что за мысли приходили в голову Павлу, когда он ее видел. Может быть, он вспоминал, что произошло между ними по дороге в Парадиз? Он постарался оттолкнуть от себя эти мысли, вызывавшие у него беспокойство и сомнения.

— Тебя это беспокоит? — поинтересовалась она.

— Что?

— Когда мужчины смотрят на меня.

— Иногда, — признался он. — Когда они смотрят на тебя как на предмет, а не как на человека, который что–то чувствует. — Кончики его губ поползли вверх. — Или как на жену, влюбленную в собственного мужа.

Она повертела обручальное кольцо у себя на пальце.

— Михаил, они никогда не смотрят на мою руку.

— Может, тебе его в нос повесить?

Она подняла глаза, увидела его поддразнивающую улыбку и рассмеялась.