потенциального покупателя за дверь. Как только покупатель вышел, он запер магазин и развернул за окном табличку.
Повернувшись, он увидел, что Амэнда стоит в дальнем конце магазина, склонившись над чем–то. Он присмотрелся и увидел, что она собирает свои немногочисленные вещи в дорожную сумку.
— Утром мы поедем домой, — сказал он.
Она не смотрела на него. — Ты поедешь домой, а я — в Сан–Франциско.
Он сжал зубы, моля о терпении. Ее лицо было бледным, взгляд отчаянным. Когда он вновь попытался приблизиться к ней, она быстро отскочила, выдвинула в проход бочку, загородив ему дорогу. При этом она поспешно продолжала запихивать одежду в сумку.
— Ты ведь влюбилась в меня, — заговорил он. — Неужели ты думаешь, что сможешь убежать от этого?
От этих слов Ангелочек замерла, опустив голову и крепко вцепившись в сумку. Она дрожала; он оказывал на нее разрушительное влияние. Придя в себя, она снова стала упаковывать сумку. Чем раньше она сбежит от него, тем лучше. Она старалась не прислушиваться к своим чувствам.
— Я говорила тебе, что никогда не позволю себе никого полюбить, и я действительно имела это в виду!
— Но, чудо из чудес, ты все же полюбила, правда? — спросил он безжалостно.
— Уходи, Михаил.
— Ни за что.
— Оставь меня! — Свернув последнюю юбку, она запихнула ее следом за остальными вещами, закрыла сумку и взглянула на него.
— Ты хочешь знать, что я чувствую? Я чувствую, что ты раздираешь мое сердце.
Его глаза сверкнули.
— Ты начала это чувствовать, когда сбежала. А не тогда, когда ты была со мной. — Она попыталась обойти его, но он не позволил. — Я видел, как ты смотришь на меня, Амэнда. Я чувствовал твою любовь той последней ночью. Я всем своим существом чувствовал это.
— И это дало тебе ощущение власти надо мной, верно? Да?
— Да! — признался он резко, хватая ее за руку, когда она попыталась выйти через черный ход. — Но я не собираюсь использовать эту власть против тебя.
— Ты прав, — сказала она, пытаясь вырваться. — Потому что я не допущу этого!
Он вырвал сумку из ее рук и швырнул в сторону.
— Я не твой отец! Я не Хозяин! И я не просто какой–то парень, который платит за полчаса в твоей кровати! — Он сжал ее руки. — Я твой
Закусив губу, Ангелочек пыталась сдержать слезы.
Михаил смягчился. Он взял в руки ее лицо, чтобы она не смогла отвернуться, и, глядя ей в глаза, увидел ее разрывающие сердце попытки заглушить свои чувства. Ведь именно чувства были ее врагом. Она не могла позволить себе что–либо чувствовать, если хотела выжить. Ему нужно убедить ее в том, что теперь это больше не враг.
— Амэнда, я знал, что ты будешь со мной, когда я тебя впервые увидел.
— А ты знаешь, сколько раз мне говорили то же самое? — спросила она, стараясь оттолкнуть его.
Он упрямо продолжал, будто не слышал ее слова.
— Мне так нравится смотреть, как ты растешь и меняешься. Ты никогда не остаешься прежней. Мне нравится, как ты учишься, делаешь что–то новое. Я люблю смотреть, как ты работаешь, мне нравится твой взгляд маленькой любопытной девочки, когда ты делаешь то, чего не делала раньше. Я люблю смотреть, как ты бегаешь по лужайке с Руфи, смеешься с Мириам, внимательно слушаешь Элизабет. Мне приятна сама мысль о том, что я смогу состариться рядом с тобой и, просыпаясь, видеть тебя каждое утро, до конца моих дней.
— Не надо, — прошептала она слабо.
— Я даже еще не начал. — Он нежно встряхнул ее. — Амэнда, я люблю доставлять тебе удовольствие. Мне нравится чувствовать, как ты таешь в моих руках. Я люблю, когда ты произносишь мое имя. — Она покраснела, и он поцеловал ее. — Любовь очищает, возлюбленная. Она не делает тебя виноватой. Любовь не мыслит зла. — Он поцеловал ее снова, пытаясь подобрать слова, которые смогли бы в полноте описать его чувства. Слов не хватит, чтобы объяснить ей все это. — Моя любовь это не оружие. Это спасательный круг. Протяни руку, ухватись за нее и не отпускай.
Когда он привлек ее к себе на этот раз, она не сопротивлялась. Когда она обняла его, он взглянул на нее, и напряжение прошедших недель растворилось.
— Тебе хорошо? И ты чувствуешь, что это правильно, ведь правда?
— Я не могла не думать о тебе, — жалобно призналась она, прижимаясь к нему и вдыхая такой милый запах его тела. Она так скучала по этому ощущению уверенности, которое приходило только тогда, когда она была с ним. Он твердо решил забрать ее домой. Что ж, почему бы ему не позволить? Разве не этого она хотела? Принадлежать ему. Остаться с ним навсегда. Не об этом ли она мечтала с того момента, когда уехала из дома на этот раз?
— Ты даешь мне надежду, Михаил. Я не знаю, хорошо это или плохо.
— Это хорошо, — сказал он, прижимая ее к себе и радуясь ее признанию. Это было началом.
С рассветом они отправились в путь. Ангелочек сидела позади Михаила, крепко держась за него. Он говорил немного, только спросил, как ей удалось добраться до Сакраменто. Она подробно рассказала о старике Сэме, о его попытках найти удачу. Он смеялся, слушая рассказ о том, как она продала всю посуду до последней миски в лагере золотоискателей. Она тоже смеялась.
— Я не думала, что у меня это так хорошо получится.
— В следующий раз ты будешь договариваться с Иосифом о ценах на наши овощи.
— Нет, Иосиф другой. Его вокруг пальца не обведешь.
— Ты ему нравишься, ты же знаешь.
— Неужели? — ей было это очень приятно услышать. — Я думала, он разрешил мне остаться только ради тебя.
— Отчасти. Он сказал, что, когда ты появилась в его магазине, он увидел на тебе Божью руку.
Ангелочек не ответила. Ей казалось, что Бог никогда не принимал участия в ее жизни. Он, наверняка, умыл руки и отвернулся от нее уже очень давно. Крепко обняв Михаила за талию, она прижалась к его сильной широкой спине. Ей хотелось плакать. Дрожа, она пыталась справиться с неясным страхом, охватившим ее. Михаил почувствовал это, но решил выждать время и поговорить об этом на привале.
Спрыгнув с лошади, он помог ей спуститься. Взяв ее за подбородок, заглянул ей в глаза. — Что тебя беспокоит, Амэнда?
— Знаешь, мне повезло, что я нашла Иосифа. Михаил прекрасно знал, что здесь действует сила гораздо большая, чем простое везение, но если он это скажет, она все равно не поверит.
Ангелочку не хотелось задумываться о том, что было бы, если бы она не встретила Иосифа. Она осознавала собственную слабость. И это было такое отвратительное чувство. Всего один день самостоятельной жизни, и она уже готова была вернуться в бордель. Всего один день. А может, и того меньше.
— Ну вот, ты опять спас меня, — сказала она, пытаясь говорить легко и весело. Смутившись от своей уязвимости, она отвернулась.
Михаил взял ее лицо в ладони и снова повернул к себе. О, его глаза. В них светится надежда. Они излучают любовь. — Я всего лишь орудие, возлюбленная. Я не Спаситель.
Когда он заключил ее в объятия, она с готовностью откликнулась. Они оставались там до заката, а остаток пути проделали при лунном свете.
Михаил вернулся к работе на полях, и теперь заканчивал приготовления к посеву. Ангелочек помогала,
