радость и покой в своем сердце.
Она нежно улыбнулась ему. — Я вижу, у тебя все получилось. — Она казалась счастливой. Как бы она ни злилась на него в последнее время, все было забыто. — Но где же она? — спросила Мириам, выглядывая из–за его спины.
— Ей захотелось посидеть у дороги несколько минут. Думаю, хочет подготовиться к тому, что ее ждет. Она почти ничего не говорила за эти два дня, пока мы ехали. Она так изменилась, Мириам.
Она взглянула в его глаза и улыбнулась. — Ты тоже, любимый. Ты смог примириться с собой?
— Мне помогли.
Мириам увидела Ангелочка и, оставив его, побежала ей навстречу, широко раскинув руки. Женщины горячо обнялись, и Павел улыбнулся. Отпустив, наконец, Ангелочка, его жена начала безостановочно щебетать, то и дело вытирая слезы. Ангелочек была бледной и взволнованной, она совсем не выглядела радостной. Она посмотрела туда, где были земли Михаила, и Павел понял причину. После стольких лет она боялась встречи с ним.
— Я согрею воду, чтобы ты могла вымыться, — продолжала Мириам, крепко держа ее за руку, когда они направились к дому. — Сегодня утром я испекла хлеб, а суп уже почти готов. Ты, наверно, очень хочешь есть.
— Я не могу остаться, Мириам.
Мириам остановилась. — Ты не можешь? Но почему?
— Я должна идти к Михаилу.
— Да, конечно, ты должна, но сначала отдохни хоть немного и вымойся. А потом мы все обсудим.
— Я не могу, — ответила Ангелочек. — Если я останусь и не пойду к нему прямо сейчас, я, кажется, вообще никогда не смогу пойти. — Она слабо улыбнулась.
Мириам посмотрела в ее глаза. Оглянулась на Павла, потом снова посмотрела на нее и крепко обняла.
— Мы пойдем с тобой, — предложила она, бросив умоляющий взгляд на Павла.
— Конечно, пойдем, — с готовностью согласился он, и Ангелочек кивнула. Теперь, когда встреча была неотвратима, все трое боялись того, что может случиться. Хватит ли у Михаила выдержки? А вдруг он разозлится на них за то, что они вмешались в их дела и взяли инициативу в свои руки? Или они все же исполняют Божью волю?
Когда дом Михаила показался за холмом, Ангелочек остановилась.
— Дальше мне лучше идти одной, — проговорила она. — Спасибо, что проводили меня.
Мириам собралась было спорить, но когда она взглянула на Павла, он отрицательно покачал головой. Амэнда была права.
Ангелочек обняла Мириам и поцеловала в щеку. — Спасибо, что ты послала Павла за мной, — прошептала она.
Они долго стояли, глядя ей вслед.
Павел обнял Мириам и смотрел на Амэнду. Он вспомнил, как обычно ходила Ангелочек, с прямой осанкой и высоко поднятой головой. Он думал, что это высокомерие, но это была та гордость, которая помогла ей выстоять на жизненном пути и не сломаться. А теперь от нее веяло тихой благодатью, прекрасным смирением.
— Она боится, — тихо сказал Павел.
— Она всегда боялась, — добавила она, прижавшись к его груди. — Ты считаешь, что мы поступили правильно, Павел? Может, нам стоило подождать, когда она вернется сама?
Впервые за все время, пока они были вместе, он услышал неуверенность в голосе Мириам.
— Она бы не вернулась. Она уже приняла решение. И она думала, что ты вышла за него замуж.
— Потому что она просила меня это сделать. Она говорила, что хочет, чтобы у него были дети. — Она подняла на него полные слез глаза. — Но я хотела детей от тебя.
— Любовь моя. — Он прижал ее к себе. — Мы должны помнить, что за человек Михаил.
— Да, — согласилась она. — Теперь ведь все зависит только от них, правда?
Павел повернул ее лицо к себе и поцеловал со всей страстью, которую ему приходилось сдерживать в разлуке. — Я не знаю, что бы я без тебя делал.
Она протянула руки и, обняв его за шею, крепко поцеловала в ответ.
— Пойдем домой.
Ангелочек увидела, что Михаил работает в поле. В ней бурлили самые противоречивые чувства, и она отчаянно пыталась их заглушить. Сомнения, ненависть к себе, вспышки гордости, страх. Все то, из–за чего она уехала и что до сих пор не позволяло ей вернуться. Теперь она не допустит, чтобы это ее остановило.
«О,
«Я НЕ ДАЛ ТЕБЕ ДУХА БОЯЗНИ».
Она поняла, что Михаил увидел ее. Он заметил ее, когда она шла через поле. Он стоял и смотрел на нее издалека.
Она шла к нему. Он не двигался. Опять поднялись сомнения, но она заставила их замолчать. Ей хотелось стереть все преграды между ними, все, что держало ее вдали от него, долгие месяцы противостояния, страха и неуверенности, которые разделяли их. Ей хотелось забыть ужасы своего детства и груз вины, который она возложила на себя за то, чего не в силах была предотвратить.
Если бы только все было иначе. Ей так отчаянно хотелось быть чистой для него, быть новой. Ей хотелось угодить ему. Она посвятит этому остаток своей жизни — если бы только он позволил ей. Ей хотелось перечеркнуть свое прошлое. О, если бы она могла снова стать Евой, созданной для него женщиной, новым творением в райском саду. До грехопадения.
Дрожащими руками она начала избавляться от сетей мира сего. Сняла шаль и шерстяной жакет. С трудом расстегнула крохотные пуговицы на блузке. Стряхнула ее с себя, продолжая идти вперед. Расстегнула юбку, и она соскользнула по бедрам прямо на землю. Она перешагнула через нее.
Не позволяя сомнениям завоевать ее, она шла ему навстречу.
Она никогда не сказала ему того, что должна была сказать. Он не знает полноты всего, что он сделал для нее. Он был словно море, временами бушующее, волны которого разбивались о прибрежные скалы; а в иные времена он был как тихо плещущий прибой. Но всегда он был потоком, омывающим ее берега и изменяющим ее очертания.
Она сняла лиф и сорочку, нижнее белье. С каждой частью одежды, которую она снимала и отбрасывала, она удаляла горечь, страх, свою неспособность видеть многие радости жизни, свою отчаянную гордыню. У нее была единственная, главная цель: показать Михаилу, как сильно она любит его, и поэтому сейчас она отбрасывала в сторону слои гордыни — один за другим, пока не была полностью смирена своей беззащитной наготой. В последнюю очередь она сняла тонкие кожаные ботинки и вынула шпильки из волос.
Подходя ближе, она увидела седину на его висках и морщинки на лбу, на его возлюбленном лице. Когда она всмотрелась в его глаза, все ее чувства выплеснулись наружу. Она всегда знала только свою боль и свое одиночество. И вот сейчас она увидела его.
О, что же она наделала, отвергая его любовь, убегая от него? Она играла роль Бога и делала то, что считала лучшим для него, но все, чего она добилась, — она лишь причинила ему боль и страдания. Она думала, что он слишком сильный и не почувствует боли; слишком умен, чтобы ждать. Как же дорого обошлась ему ее жертва?
