совещание был приглашен и капитан Поль в качестве командира единственного соединения «Ju-88». Геринг обратился прямо к нему.

– Слушайте, Поль, – произнес он, – нам необходимо добиться успеха! Сейчас на нашем пути всего лишь несколько британских кораблей: «Repulse», «Renown» и, возможно, «Hood». И конечно, авианосцы. Как только их не станет, «Scharnhorst» и «Gneisenau» будут править морями… – Он продолжал сулить золотые горы: – Я вам говорю, что каждый, кто поможет избавиться от этих кораблей, получит собственный дом и все причитающиеся ордена. – И завершил свое выступление несколько туманным тактическим советом: – Воюйте так, как мы это делали в Первую мировую войну против вражеских аэропланов. Я прав, Удет?

Удет улыбнулся. Он сбил шестьдесят два самолета, Геринг – двадцать два.

Поль заметил:

– Господин генерал-фельдмаршал, каждый экипаж мечтает уничтожить столько самолетов на авианосце, сколько сбил генерал Удет в Первую мировую войну!

Герингу это понравилось, Поля отпустили с совещания с улыбками. С этого дня его Gruppe должна находиться в Вестерланде в постоянной готовности нанести нокаутирующий удар по британскому флоту.

Но первыми достигли успеха подводные лодки. Уже 17 сентября «U-29» под командой лейтенанта Шухарта потопила к западу от Ирландии британский авианосец «Courageous». «U-47» лейтенанта Прина прокралась сквозь плотную оборону и вошла в акваторию огромной военно-морской базы в Скапа-Флоу – смелая эскапада, заслуживавшая даже более того, что она достигла! Вопреки ожиданиям, британский флот метрополии был в море, и подлодке достался лишь линкор «Royal Oak». Его она потопила двумя залпами из трех торпед.

Однако это нападение косвенным образом привело двумя днями позже к налету пикирующих бомбардировщиков «Ju-88». Теперь передвижение кораблей у восточного побережья Шотландии находилось под постоянным наблюдением германской воздушной разведки. 15 октября был обнаружен линейный крейсер, предположительно «Hood». Рано утром следующего дня поступило сообщение, что он вошел в пролив Фёрт-оф-Форт.

В 9.30 Иешоннек отдал по телефону боевой приказ Полю в Вестерланд. И добавил:

– Также должен передать вам личный приказ фюрера. Он звучит так: если в момент прибытия KG 30 в Фёрт-оф-Форт «Hood» будет уже в доке, атака отменяется.

Опять стремление удержать войну в отведенных рамках. Ни Германия, ни Британия не хотели первыми сбрасывать бомбы на территорию друг друга. Поэтому корабли оставались единственными законными целями, да и то пока они были в море. В другое время они оставались запрещенным плодом, и военные шансы должны были уступать место политическим соображениям. И в Берлине тоже надеялись, что конфликт с Британией скоро будет урегулирован.

16 октября в 11.00 эскадрильи бомбардировщиков I/KG 30 поднялись в небо. В 12.15 они уже были над внешним устьем форта и направились в глубь острова.

«Мы летели свободным строем по звеньям, – докладывал Поль, – потому что 5-й отдел (Генеральный штаб люфтваффе) сообщил нам, что в Шотландии нет баз „спитфайров“».

К несчастью для Поля, эта информация была неточной. Британское командование истребительной авиации разместило в Турнхаузе, возле Эдинбурга, две эскадрильи «спитфайров»: № 602 и 603. Далее, в то же самое утро эскадрилья «харрикейнов», № 607, приземлилась в Дреме, на южном берегу Форта.

В случае приближения германских бомбардировщиков истребители, наводимые местной радарной станцией, должны были перехватить их заблаговременно в море. Но так уж совпало, что в обед того же дня на базе вышел из строя электрогенератор, и «харрикейны» вместе со «спитфайрами» получили сигнал тревоги лишь тогда, когда был услышан гул моторов «Ju-88», пролетавших над их базами на высоте 4000 метров. Были потеряны важные минуты, и эскадрильи бомбардировщиков могли спокойно выискивать объекты для своих бомб.

Пока Поль летел впереди разрозненного строя, впереди показался Эдинбург. Впервые с начала войны соединение германских бомбардировщиков летело над Соединенным Королевством. Был виден огромный мост, соединяющий внутренний и внешний Фёрт-оф-Форт, а сразу за ним, на северном берегу, – доки военно-морской базы Росит.

Поль сразу же увидел корабль, который он намеревался потопить, выделявшийся своей длиной и значительно большей шириной в сравнении с соседними судами. Это мог быть только «Hood». Но он уже был не в море, а в доке – или, точнее, в ведущих в него шлюзовых воротах. Должно быть, он только что подошел.

«Это была неподвижная цель, – докладывал Поль, – но приказ лишил нас приза…»

Несмотря на это, он положил машину в пике. На рейде Росита стояло несколько крейсеров и эсминцев, и он выбрал для себя самый большой – крейсер «Southhampton». Тут же разразился лихорадочный зенитный огонь. Хотя его самолет содрогался от разрывов, Поль невозмутимо шел в атаку, пикируя под углом почти 80 градусов.

И тут случилось непоправимое: сперва короткий, резкий хлопок, за которым послышался треск и звук чего-то рвущегося. Затем в лица летчикам ударил ледяной ветер. Кабину сорвало – и это на скорости около 650 километров в час!

Поль не мог определить, было ли это результатом попадания зенитного снаряда, или нагрузка при пикировании превысила предел прочности самолета. Такое же случилось с ним однажды в испытательном полете в Рехлине – еще одно свидетельство того, что машину бросили в бой, не доведя до кондиции. Но самолет все еще подчинялся его командам, и Поль шел в пике, держа «Southhampton» на вертикали в своем прицеле. На высоте 1000 метров он сбросил свою 1000-фунтовую бомбу. Она явно не поразила цель.

Позднее подтвердилось, что эта бомба ударила посредине корабля в надстройку правого борта. Но так и не взорвалась. Пробив по косой одну за другой три палубы, она вышла у борта корабля и в конце концов угодила в адмиральский катер, закрепленный напротив борта.

Но у экипажа бомбардировщика не было ни времени, ни возможности выяснить последствия падения этой бомбы. Лишь только Поль вышел из пике, радист прокричал:

– Нас атакуют «спитфайры»!

«Было слишком поздно, чтобы как-то избежать боя, – рассказывает Поль. – Сразу попадание в левый двигатель, и он задымил. Я повернул к морю, надеясь долететь до германского рыболовного катера „Hornum“, который моряки предполагали держать во время нашего налета в заданной точке у берегов Шотландии».

Но «спитфайры» вновь ринулись в атаку. Для них чудо-бомбардировщик «Ju-88» с его единственным хвостовым пулеметом «MG-15» был сидячей уткой. Пули прошивали кабину, были ранены и радист, и задний стрелок. Долетев до Порт-Сетона в Восточном Лошиане, Поль устремил машину вниз к воде. Но «спитфайры» не отставали. После третьей атаки наблюдатель тоже был тяжело ранен. А тут и правый двигатель стал работать с перебоями.

«С нами все было кончено, – рассказывал Поль об этих последних драматических моментах. – Я заметил какой-то траулер, направлявшийся на север, и подумал, что, может, долечу до него. И после этого потерял сознание».

Это было британское рыболовецкое судно, и через несколько минут его матросы были уже рядом с самолетом на своей надувной резиновой лодке. Из всего экипажа в живых остался только Поль, и его вытащили из воды до того, как самолет затонул. Потом все еще бывшего без сознания германского капитана доставили на британский эсминец. Только через пять дней он пришел в себя в госпитале Порт- Эдвардс на северном берегу Фёрт-оф-Форт.

I/KG 30 потеряла и второй «Ju-88». Общий итог налета: крейсеры «Southhampton» и «Edinburgh» вместе с эсминцем «Mohawk» получили незначительные повреждения.

Утром следующего дня, 17 октября, четыре машины того же соединения под началом своего нового командира, капитана Денча, вновь вылетели на задание. На этот раз их объект располагался даже дальше: Скапа-Флоу.

Встретив массированный огонь ПВО, «Ju-88» прорвались тем не менее прямо к месту, где должен был стоять на якоре Королевский флот. Но, кроме состарившейся учебной плавбазы «Iron Duke», в борту которой зияли бреши от близких разрывов бомб, они ничего не обнаружили. Птичка улетела!