счастья.
— А если серьёзно — на Сёдере недавно открылось очень симпатичное место. Маленькое, людное, но кормят там просто великолепно. Можем пойти туда.
— Звучит заманчиво.
Он повесил трубку и поднял кулак в победном жесте. Неужели она всё-таки решила сдаться?
Гренфорс с самого начала скептически отнёсся к идее включить в следующий выпуск сюжет об убийстве Хенри Дальстрёма. Он считал, что речь шла об обычной пьяной драке, закончившейся убийством. Коллеги придерживались того же мнения, поэтому пока они решили ограничиться коротким сообщением о происшедшем.
Если редакция не отслеживает события с самого начала, продать историю потом гораздо сложнее. Новости — товар скоропортящийся. Сегодня горячая новость интересует всех, а завтра её отправляют пылиться на полку. Тело Дальстрёма обнаружили уже четыре дня назад, для новостного мира целая вечность, поэтому, когда Юхан, позавтракав, позвонил Гренфорсу, тот не проявил особого энтузиазма.
— Что нового?
— Дальстрём нелегально подрабатывал. Плотничал и так далее. Конечно же, неофициально.
— Вот как. — Гренфорс громко зевнул.
Юхан подумал, что сейчас коллега разговаривает с ним, уставившись в монитор компьютера.
— Кто-то положил деньги на его счёт. Два перевода по двадцать пять тысяч.
— Наверное, чёрная зарплата за предоставленные услуги?
— Возможно. Но тут куча информации, а мы ещё никак не осветили это происшествие, — парировал Юхан. — Господи, да ему же молотком голову размозжили в его собственной фотолаборатории. И всё это на маленьком, уютном Готланде! Новость прошла по всем каналам, а мы до сих пор о ней и словом не обмолвились. А теперь оказывается, что убитый нелегально работал, да ещё эти таинственные переводы на его счёт… И об этом известно только нам. Всё указывает на то, что это не просто убийство на почве злоупотребления алкоголем. Это же наш регион, к тому же мы и так отвратно освещаем новости с Готланда!
— Полиция подтвердила эти сведения?
— Насчёт переводов на счёт — нет, — признался Юхан, — сведения поступили от работника банка. Полиция не хочет высказываться по этому поводу, но я уверен, что они тоже ухватились за эту ниточку. Я-то знаю, как Кнутас ведёт себя в таких случаях. А вот информацию о нелегальной работе он подтвердил.
— В принципе и этого достаточно. Но сегодня мы сообщаем об обвинении, предъявленном по делу о групповом изнасиловании в Бутчюрке, и о судебном процессе над убийцей полицейского из Мэрсты. Чересчур криминальный эфир получается.
Юхан вспылил:
— Нельзя откладывать! Мы и так пролетели с этой историей, а теперь обладаем эксклюзивной информацией. Но завтра утром она запросто может появиться во всех газетах!
— Ну, значит, рискнём, не такая уж это сенсация. Тогда делай сюжет сегодня, потому что завтра ты нужен нам в редакции. Но в вечернем выпуске мы твой сюжет не покажем, он больше подходит для пятницы, что-то громкое лучше оставлять на конец недели. Всё, у меня нет времени с тобой спорить. Пока.
Юхан положил трубку и попытался успокоиться. Ну что за отношение? Об изнасиловании и судебном процессе будут говорить во всех новостях, а они располагают уникальным материалом! В принципе он уважал Гренфорса и ценил его профессионализм, несмотря на то, что у шефа были свои недостатки. Но иногда он просто не мог понять его логику! Надо же быть последовательным! То ему невтерпёж и он готов загнать всех журналистов, лишь бы в выпуске появился желаемый сюжет, а сейчас — вот пожалуйста! И что толку протирать штаны на совещаниях, рассуждая, как же разнообразить выпуски новостей!
По дороге в Грабо Юхан, не выбирая выражений, ругал редактора за некомпетентность. Петер злился не меньше его — ведь это он добыл информацию о загадочных переводах на счёт Дальстрёма. Сидя в баре в Висбю, он познакомился с девушкой, чья сестра работала в том самом банке, где Дальстрём завёл второй счёт.
А теперь местная пресса могла запросто обскакать их.
В такой ветреный и пасмурный день, как сегодня, район Грабо производил мрачное впечатление. Погода не для прогулок. Судя по маркам машин на парковке, жители района не отличались высоким уровнем доходов. Большинству машин было не меньше десяти лет. Старая «мазда» медленно вырулила с парковки и со скрипом выехала на дорогу. Около станции по переработке мусора валялась перевёрнутая тележка из супермаркета «ИКА».
Они миновали приземистое деревянное здание — наверное, общую прачечную — и подошли к подъезду, где жил Дальстрём. Одна из стен прачечной была исписана неприличными словами, окна тоже не избежали печальной участи. Детская площадка перед домом состояла из песочницы, качелей и деревянных скамеек, но ни одного ребёнка поблизости видно не было.
Они обошли дом Дальстрёма с другой стороны. Занавески задёрнуты, чтобы скрыть квартиру от любопытных глаз прохожих. Участок перед окнами напоминал неухоженный газон, терраса была огорожена деревянной решёткой, а за ней — видавшая виды садовая мебель. Неподалёку была навалена куча использованных одноразовых грилей. К бетонной стене был прислонён ржавый велосипед и доверху набитый мешок с мусором, судя по всему банками из-под пива. За облезлым забором начиналась дорожка, ведущая в лес.
Они решили попытаться поговорить с соседями: позвонили в одну квартиру, потом в другую, третью, и наконец в четвёртой им повезло. Дверь открыл молодой парень в спортивных трусах, с заспанным лицом. Покрашенные в чёрный цвет волосы торчали во все стороны, в ухе блестела серьга.
— Здравствуйте, мы из «Региональных новостей» из Стокгольма. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов о вашем соседе снизу, которого убили.
— Проходите.
Он проводил их в гостиную и жестом предложил присесть на диван. Сам хозяин квартиры уселся на барный табурет.
— Жуть такая, с этим мужиком-то, — начал он.
— Что вы можете сказать о Дальстрёме? — спросил Юхан.
— Нормальный мужик. Ну, алкоголик, но лично мне он не мешал. Бывали периоды, когда он пил гораздо меньше, тогда он всё время возился в своей фотолаборатории.
— Об этом знали все? Ну, что он занимается фотографией?
— Конечно. У него же лаборатория была в помещении для хранения велосипедов. Он пользовался ею все шесть лет, что я здесь живу.
С виду парень только что закончил гимназию. Юхан спросил, сколько ему лет.
— Двадцать три, — ответил он, — я съехал от родителей, когда мне исполнилось семнадцать.
— Вы общались с Дальстрёмом?
— Здоровались, встречаясь на лестнице. Иногда он заходил и спрашивал, не найдётся ли у меня чего-нибудь выпить. Но у меня, как правило, не находилось.
— Не заметили ли вы какого-нибудь нового приятеля, который в последнее время стал заходить к Дальстрёму? Или, может быть, кто-то из его гостей показался вам подозрительным?
Парень криво усмехнулся:
— Шутите? Скажите лучше, кто из его гостей не казался подозрительным. Недавно какая-то его баба вышла писать прямо на газон.
— А соседи не жаловались?
— Не думаю, большинство всё равно довольно хорошо к нему относились. Разве что летом, когда они устраивали свои пьянки во дворе, за домом.
— А как народ отреагировал на убийство?
