По большому счету Пикулину эти объяснения были лишними, он таксист, а не ревизор, поэтому велел садиться и привез к указанному месту.

Фуру долго высматривали, вычисляли, их миновало никак не менее двух десятков. Счетчик тикал, и Сашка был доволен тем, что стоит, а казна пополняется. Наконец правильные пацаны увидели свой дальномер, один выскочил, замахал руками, но его не заметили, и грузовик промчался мимо.

«У них не просто не местные водители, – подумал тогда Сашка, – у них тупые водители!»

Грузовик было велено догнать, что Пикулин и сделал уже почти в городе.

Дальше ситуация развивалась странно. Вместо того чтобы пожать встречающим руки и следовать за ними к складу, водители вдруг начали бить владельцам товара морду. Через какое-то мгновение из кузова выскочили еще человек восемь, с автоматами и в масках, и присоединились к мордобою. Двое из них при этом метнулись к пикулинской «Волге», вынули молодого таксиста из салона и по всем правилам милицейского натиска отбили Сашке почки. Потом он долго еще лежал на земле в наручниках, а затем три часа участвовал в допросах и очных ставках. Славное дело, понял он, выходя из здания УБОП, отряхиваясь и растирая запястья. Отсидеть пятерик, и так вляпаться с молодыми вымогателями?! И фура не их, и товар не их… И водители – не водители, а опера антимафиозного ведомства. И пасли они этих правильных пацанов, отрицающих наркозависимость, уже два месяца. Выпасли. И слава богу, что никто из них с перепугу не прислюнявил Пикулина к делу. Хоть за это спасибо. А за те три с половиной тысячи, что натикали на счетчике за время езды и допросов, он набил бы морду и этим правильным пацанам, и всему штату антимафиозного ведомства. Ведь просил – пойдем, сходим к машине, счетчик тикает, мать вашу!..

…Советник сидел за столом начальника «убойного» отдела, барабанил пальцами по столу, курил сигарету и читал заключение медицинской экспертизы, им же назначенной. Выезжая за пределы Москвы, Кряжин никогда не таскал с собой столичных криминалистов. Подчас случается так, что провинциальные следопыты оказываются гораздо дотошнее. Но главное, экспертиза проводилась по горячим следам, на месте, и у советника потом была возможность назначить экспертизу повторную и уже в Экспертно- криминалистическом управлении Генеральной прокуратуры. Сравнивая результаты, ориентироваться и делать выводы было легче.

Сейчас сравнивать было не с чем, и Кряжин читал первичное заключение с тем любопытством, какое светится на лице ученого, разглядывающего под микроскопом голенькое тельце бактерии.

«…Содержимое желудка составляют:

а) спиртосодержащий раствор с содержанием алкоголя не менее сорока процентов. При использовании метода разделения компонентов спиртосодержащих жидкостей установлено, что около 0,001 % состава является продуктом долгого взаимодействия 40 %-ного спиртового раствора с корой дуба…

б) кашеобразное вещество коричнево-серого цвета является по своему составу продуктом взаимодействия описанного выше спиртосодержащего вещества с морепродуктами… Обнаруженные остаточные явления термического воздействия на продукт свидетельствуют о том, что кашеобразным веществом является копченая рыба…

в) кашеобразное вещество не является однообразным по составу, и в результате разделения вещества на составляющие установлено, что иными составляющими являются хлеб и сырой лук… Отсутствие консервантов длительного хранения… пищевых добавок…»

– Я читал, ничего не понял, – робко заметил, боясь помешать, Георгиев.

– А что тебе не понятно? – не отрывая взгляда от бумаги, поинтересовался Кряжин. Вид его был спокойный и даже умиротворенный – группа недавно поужинала.

– Кора дуба, термическое воздействие, отсутствие пищевых добавок… записки сумасшедшего. Написал бы сразу – это… – Не в состоянии закончить фразу, чем тут же вызвал улыбку советника, Георгиев объяснил: – Но не пишет, а я понять ничего не могу. У нас экспертов хлебом не корми, дай профессиональную подготовку продемонстрировать.

– Ваш эксперт молодец, – помолчав, ответил Кряжин. – Он четко и ясно дал мне понять, что употреблял в пищу потерпевший непосредственно перед смертью. Я читаю и вижу: коньяк, копченую рыбу с луком и хлебом. Составляющие дубовой коры оказываются в напитке оттого, что коньячный спирт долго содержится в дубовых бочках. Оттого и его аромат. Ваш криминалист обнаружил кору дуба, это значит, что Головацкий пил коньяк качественный, а не дагестанское пойло, выдаваемое за напиток десятилетней выдержки. Отсутствие консервантов… Вот если бы эксперт не указал на этот факт, из написанного я понял бы, что профессор закусывал толстолобиком, обжаренным в собственном соку, вынимая его куски из консервной банки. Но ваш эксперт-криминалист знал, что я могу так подумать и ошибиться, а потому, не делая выводов в части, его не касающейся, – он не имеет на то право, он подсказал мне – Головацкий не ел консервы! Головацкий ел именно копченую рыбу! У вас замечательный эксперт, Георгиев. – Развернувшись к Желябину, советник вяло, не надеясь на успех, справился: – Кирилл Сергеевич, где у вас коптят рыбку?

И взгляд его изменился, едва он услышал:

– Коптят у нас в одном месте – это отхожее место нашего города, так называемый район «Полтинник». Вообще-то, это 7-й микрорайон, но так уж повелось…

Откинувшись на спинку стула, советник долго мял виски пальцами, а потом вдруг огорошил всех и сразу.

– Мне нужно такси.

– Зачем?..

– Чтобы было, – передразнил Георгиева Кряжин. – Позвони Илюшину и скажи, чтобы подогнал к ГУВД машину. У нее обязательно должен быть исправен счетчик. Тот, который был на машине Пикулина.

Директора таксопарка долго уговаривать не пришлось. Узнав, что нужно следователю из Генеральной прокуратуры, он уже через двадцать минут позвонил и сказал, что машина у входа.

Кряжин спустился вниз, за ним шли Сидельников и Георгиев с начальником. Разглядев машину, советник довольно улыбнулся и посмотрел на муровца. Тот, видимо, его понял и поддержал саркастическим кивком – Илюшин, услышав о том, что нужна машина с таким же счетчиком, как и у Пикулина, прислал машину Пикулина с Сопьяном за рулем. «Это говорит о том, что счетчики в этом таксопарке не одинаковые», – бросил Кряжин Сидельникову, велел группе следовать за ним на «Волге», сам же уселся в такси и сказал водителю, чтобы тот сменил маску на лице на более миролюбивую.

– Не нужно смотреть на меня, как спасатель МЧС на террориста. Плачу в оба конца – вы же туда не ездите, верно?

Сопьян повеселел. Цифры, написанные белым маркером на панели его «пятерки», были стерты, однако жирный след остался навсегда. В любой момент сменщик Пикулина мог позвонить в Москву и пожаловаться следователю Генеральной прокуратуры на произвол местных властей – дороги не ремонтируют, запчастей нет, план велик…

– Сейчас мы едем на улицу Столетова.

– Я так и знал…

– Не грусти и не печаль бровей, товарищ. Я покажу, где остановиться.

У самого дома «пятерка» остановилась. Сзади такси прижала «Волга» – Сидельников подвел ее бампер в бампер. Сопьян вопросительно уставился на советника.

– Включай счетчик.

– Ушам не верю, – съязвил Сопьян, и машина тронулась.

– Едешь на «Полтинник» самой короткой дорогой. Как если бы вез в роддом жену, но на обычной скорости… А что, Сопьян, Сашка бывал замечен в каких-нибудь нечистых делишках?

– В смысле? – не понял после резкой смены темы таксист.

– Ну, подворовывал там, коллег подводил?

– Никогда в жизни, – твердо и решительно замотал головой Сопьян. Наверное, поэтому «Жигули» чуть занесло, и правые колеса машины захрустели по обледеневшей обочине. – Сколько знаю его, всегда был человеком честным, ответственным, порядочным.

– Я по фразе не понял – кто был ответственным и честным? – Сбивать людей с толку Кряжин умел. – Ты или он?

– Он, конечно. – Смутившись, таксист поправился: – Ну, я тоже… понятно, нормальный человек.

– А помимо таксопарка у Пикулина друзья были?