шерсткой и у них блестящие большие глаза, похожие на драгоценные камни.

– Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, – сказал Кайнен.

На самом же деле им пришлось столкнуться пусть и с небольшим, но регулярным отрядом отборных воинов Шисансанома.

Масаари-нинцае – это как панон-тераваль, которого пустили в стадо пугливых лугису. Один аухкан-воин стоит десяти лучших воителей-людей. Они мощны, стремительны и гораздо более живучи. Даже разрубленные пополам или лишенные конечностей, пронзенные десятками стрел или пригвожденные к земле копьем, они все равно могут сражаться. Они чувствуют боль, как и любое другое живое существо, но преодолевают ее так, как иным недоступно.

Эти солдаты не бегут с поля боя, они стоят насмерть. Особенно если за их спинами мирный городок, который мудрый бог поручил их защите.

Аухканы уничтожили войско Сулки. Алая кровь ручьями стекала в Тергер, и песок еще долгое время был бурым. Даже речные моллюски изменили свой цвет: их раковины и нежное желтовато-розовое мясо приобрели красновато-бурый оттенок. Невыносимый смрад стоял над полем боя, потому что никак не удавалось собрать все останки и предать их земле. Рыдающие женщины не могли найти и узнать своих мертвых, а большинство просто боялось идти искать – и их нельзя упрекать в слабодушии.

Немногочисленные оставшиеся в живых солдаты князя потеряли рассудок от того кошмара, который им довелось видеть, либо от боли, которую пришлось испытать. Изувеченные, слепые, мучимые кровавыми видениями, они вызывали одновременно жалость и страх. Но самое главное – они испытывали жгучую ненависть к тем, кто сделал их такими.

Цари городов-государств Рамора на время прекратили свои бесконечные распри и собрались на совет. Туда же привели воинов Сулки. Тех, кто еще сохранил человеческий облик. И они рассказали все, что помнили.

А помнили они, что их полководцы не столь искусны, оружие слабее, доспехи ненадежны, а сил во много крат меньше, чем у солдат Шисансанома. Так что единственное преимущество людей – это их число.

Тогда же люди узнали, что кроме смертоносного оружия у воинов Шисансанома есть еще и яд, который выжигает человеческую плоть, как не способен выжечь огонь. Даже малейшая его капля, попавшая на кожу, в конечном итоге убивает. Сердце останавливается.

И только когда по южным областям Рамора прокатилась весть о том, что княжество Тонбрес уничтожено жестокими и коварными врагами и что цари всех городов заключили военный союз и собирают армию, наши боги тоже объявили войну Шисансаному.

Что было дальше, ты знаешь. А если не знаешь, то вполне можешь догадаться.

Все силы, которые далекий мир некогда даровал своему великому богу, обрушил разгневанный Шисансаном на предателей и лжецов. Теперь аухканы показали, на что способны те, кто совершенны. Тысячи воинов пали на подступах к крепости, которую Созидатели возвели у подножия хребта Чегушхе. Оказалось, что они способны строить не только прекрасные города и затейливые дворцы, но смертоносные ловушки и ямы и неприступные цитадели.

Однако Суфадонекса и Ягма гнали новые и новые орды обезумевших от ярости, распаленных жаждой убийства людей. Улькабал обрушивал на многострадальную землю потоки воды, а Тетареоф устраивал извержения вулканов и землетрясения. Гневный Ажданиока пробуждал к жизни всепожирающее пламя, и леса и степи горели; и в этом огненном шквале гибли и свои, и чужие.. Но люди не задумывались о справедливости деяний раморских богов и во всем винили аухканов.

То, что кровь аухканов была голубой и холодной, отчего-то приводило людей в исступление. 06наружив же, что странные существа живучи, наши соплеменники с невероятной жестокостью и изобретательностью пытали тех, кого удавалось захватить живьем. И поскольку масаари-нинцае редко давались в руки врагу – их было легче прикончить, чем пленить, – то страдали беззащитные строители.

Говорил ли я тебе, человече, что эти твари безгласы – так, негромко свистят, пищат? У них даже не было возможности выкричать свою боль. Они умирали долго и тихо.

Вот тогда-то и произошел великий перелом в этой войне.

Люди могли научить аухканов любви, нежности, преданности, способности радоваться и печалиться. Но они не сделали этого.

Зато они научили их ненавидеть, мстить, быть беспощадными и жестокими.

А ты понимаешь, человече, что значит беспощадный и жестокий аухкан? Существо, созданное для того, чтобы убивать, и полюбившее убивать, нашедшее в этом особую радость и облегчение. Не сумевшие защитить Созидателей, они выходили на охоту и находили людей. И им было все равно – воинов или женщин, стариков или детей. Эти люди умирали страшной смертью, той, которую они сами показали аухканам.

Наверное, и боги Рамора, и люди изначально были обречены. Однако они в первый и, вероятно, в последний раз объединились, чтобы одолеть чуждого им врага. И только поэтому уничтожили Шисансанома. Правда, уничтожили вовсе не значит победили. Ибо Великий Аухкан остался жив, а вот население Рамора – да и все живое, что бегало, ползало, летало и плавало, – погибло в этой кровавой битве, и долгие сотни ритофо под умирающим солнцем бродили одинокие тени.

Развалины городов, разрушенные храмы, забытые легенды и предания. Ни музыки, ни письменности. Первыми хозяевами нового мира стали полузвери-аттоски. Не смешно ли?

– Нет, – сказал Кайнен.

– Мне тоже.

– При чем тут Руф?

– Я и сам не знаю. Но вот что бесконечно важно: никто и никогда не рассказывал о дружбе между человеком и аухканом; никто и никогда не упоминал, что такое вообще возможно. Ни обрывка легенды, ни предания. Ни-че-го.

Но ведь ты же нашел эту пещеру и двоих, умерших вместе – по какой-то странной и неведомой нам причине. И останки пауков и скорпионов, которые поклонялись аухканам так, как люди поклоняются богам. Ты видел это своими глазами.