В этом месте голос Руфа внезапно обрывался. Его несправедливо и подло обрекли на вечное молчание.

Ей было от этого страшно и больно, а потом она начала гореть внутри.

И потому ощутила слабое чувство, чуть-чуть похожее на радость, когда Аддон сообщил ей о скором приезде царя Баадера и его желании объявить ее своей дочерью и законной наследницей.

– Я стану царицей, – сказала она твердо. – Я не его дочь, а твоя и никогда не буду думать иначе. Но царицей стану – самой великой в роду Айехорнов, как того хотела мама. Ты еще будешь гордиться мной.

И она обняла Аддона, прощаясь с ним навсегда. Потому что Уна твердо знала, что в это мгновение там, внутри, падающей звездой стремительно несется к смерти она сама – страдающая, измученная горем и болью потерь, но настоящая, способная любить. И встает навстречу новому солнцу незнакомая взрослая женщина, у которой по чистой случайности будут ее имя, лицо, фигура и жесты.

Никто не верит в эту легенду. Никто не хочет помнить…

Высоко в горах, в кратере потухшего вулкана, лежит огромная чаша льда. Некогда это было озеро, но сейчас оно промерзло до самого дна, и в этой ледяной темнице ждет своего часа Шигауханам.

Он всего только тень будущего себя, зерно, что до поры до времени таится под землей, – мертвый кусочек бывшего некогда существа. И великое таинство жизни заключается в том, что из этой крохотной частички, из семечка, поднимется однажды могучее дерево, своими ветвями в небо. В то небо, которого так и не увидело семя – всего лишь надежный саркофаг, сохранивший себе будущего великана.

И это необъяснимо.

Замурованный во льды черный саркофаг, оставленный здесь многоруким повелителем чудовищ, никогда не должен раскрыться и выпустить на волю то существо, которое терпеливо ожидает в нем момента, дабы явиться миру и повергнуть его в ужас и отчаяние.

Но древнее пророчество гласит, что, как бы ни противились тому боги Рамора, как бы ни молили об отсрочке этого грозного часа жалкие смертные, однажды сорвется с ночного неба пылающая звезда и рухнет в ледяное озеро.

И жар ее растопит сверкающий панцирь, и обратит его в воду. И вода вступит в единоборство с небесным пламенем. И не сможет вода одолеть огонь, но и огонь не победит воду. И сплетутся они в смертельном объятии – и из этой страстной любви-ненависти возникнет третья стихия, порожденная двумя, – горячий пар.

Он окутает вершину горы Сенидах жемчужно-серым плащом, а окружающие ее седые великаны проснутся от вековечного сна и вспыхнут очищающим огнем. Раскаленная кровь-лава потечет по их склонам, уничтожая все живое, а траурное покрывало черного пепла повиснет над хребтом Чегушхе.

И вершина Сенидах будет недоступна ни с небес, ни с земли.

Тогда вырвется из объятий смертельного холода сосуд, хранящий в себе жизнь, несущую погибель.

Содрогнется земля, истекут горючими слезами вулканы, взвоет могучий океан, и закружится небо в неистовой пляске – но они будут бессильны.

Ибо древние проклятия неумолимы.

И Мститель придет, дабы собрать свою кровавую жатву…