11-й – 99 руб. 14 коп.
12-й – 93 руб. 43 коп.
Итого всем полком внесено 266 руб. 36 коп.
Вот солидарность военнослужащих полка к английским горнякам.
В начале 1927 г. дивизию ОСНАЗ посетили лидеры международного рабочего и коммунистического движения, участники проходившего в Москве VII расширенного пленума Исполнительного комитета Коминтерна (22.11 – 16.12.1926 г.): П. Семар, Б. Шмераль, Сэн Катаяма, Э. Тельман, Эрколи Пальмиро и др. Об этом сообщила газета «На боевом посту» 14 января 1927 г. (№ 258).
Пьер Семар(1887—1942), генеральный секретарь французской компартии, один из ее основателей, член ИККИ. Один из руководителей французских профсоюзов. Арестован во Франции в 1939 г., выдан германским оккупантам, казнен ими в 1942 г.
Богумир Шмераль(1880—1941), председатель чехословацкой социал- демократической рабочей партии (1914 – 1917), один из организаторов компартии Чехословакии (1921 г.), член ЦК КПЧ, сенатор Национального собрания (1935 – 1998), член ИККИ и Президиума ИККИ (1922— 1935).
Сэн Катаяма(1859—1933), сын крестьянина, один из основателей компартии Японии. В 1884 г. уехал в США, где трудился на разных работах и учился, окончил Йельский университет. Возвратился на родину в 1896 г., участвовал в организации первых японских профсоюзов, становится редактором первого рабочего журнала «Рабочий мир», опубликовал в 1901 г. труд по истории рабочего движения в Японии. С 1914 г. жил в эмиграции, участвовал в создании компартий США, Мексики, Канады. Он автор более 700 работ по проблемам японского и международного рабочего движения. С 1922 г. член ИККИ и президиума ИККИ. Похоронен в Москве на Красной площади у Кремлевской стены.
Эрнст Тельман(1886—1944), председатель компартии Германии с 1925 г. В 1903— 1917 гг. – член с.-д. партии, с 1920 г. – в КПГ. В период ноябрьской революции 1918 г. состоял в Гамбургском рабоче-солдатском совете. Участник Гамбургского восстания 1923 г. С того же года член ЦК КПГ. Председатель Союза красных фронтовиков с 1925 г. Депутат рейхстага (1924—1933), выдвигался кандидатом в президенты на выборах в 1925 и 1932 гг. Член ИККИ и Президиума ИККИ. 3 марта 1933 г. арестован гестапо и заключен в тюрьму Моабит в Берлине. Убит в концлагере Бухенвальд 18 августа 1944 г.
Эрколи– один из псевдонимов Пальмиро Тольятти(1893—1964), генерального секретаря итальянской компартии (с 1926 г.); с 1922 г. – член ЦК ИКП. Член ИККИ с 1924 г., Президиума ИККИ – с 1928 г. В 1940—1944 гг. жил в СССР, занимал посты в итальянских правительствах (1944—1946). С 1948 г. – председатель парламентской группы ИКП. Крупный теоретик и практик рабочего движения. В 1964 г. в память о нем назван г. Тольятти (быв. Ставрополь Куйбышевской обл.).
Некоторые из них были избраны в разное время почетными красноармейцами РККА.
«ТАМ ВДАЛИ, ЗА РЕКОЙ...»
Отгремела Гражданская война. Прошумело время лихих конных атак, походов и боев... Защитники старого строя, свои и чужие, были разбиты, остатки их бежали за границу...
Наступил 1924 год. В это время я уже был кандидатом в члены Коммунистической партии, работал заместителем секретаря Курского горкома комсомола. Одной из наших задач была организация проводов призывников-комсомольцев в Красную Армию мирного времени. Коммунисты и комсомольцы тогда были призваны досрочно, чтобы овладеть военным делом и сменить бойцов, уставших в Гражданской войне.
Пришел и мой черед. Хотелось поскорее надеть шинель с малиновыми клапанами на груди, шлем с красной звездой.
Я пришел в военкомат, где мне сказали, что направляют меня в войска ОГПУ.
И вот я прибыл с маленьким деревянным сундучком, на дне которого лежали пара белья, вырезки из газет да конторская книга с записями моих стихов, к начальнику политсекретариата товарищу Аверьянову. Собралось нас человек десять курских, ярославских и смоленских ребят. Мы оробели, когда вошли в его кабинет, еще больше оробели, когда Аверьянов вышел из-за стола и пожал каждому из нас руку. Он сказал, что служить будем не в обыкновенной воинской части, а в Отряде ОСНАЗ при коллегии ОГПУ. Председателем этой коллегии был Феликс Эдмундович Дзержинский.
Вышли мы из кабинета начальника политсекретариата отряда с таким чувством, как будто нас поставили часовыми охранять солнце, чтобы его не заслоняли тучи.
Так началась наша срочная служба...
Служить в войсках ОГПУ, конечно, было труднее, чем в обычных частях Красной Армии. Кроме боевой учебы приходилось нести караульную службу, выполнять небезопасные чекистские задания.
Нас, кандидатов в члены партии, обычно назначали не на посты, а в группу вызова. Это означало, что на полные сутки, а то и неделю, смотря по ходу дела, мы поступали в распоряжение оперативных работников.
Помню одну такую ночь. Мы вдвоем с товарищем на заднем сиденье старенького французского «Рено» ездим по спискам адресов с заданием отбирать незаконно хранящееся оружие.
Все шло хорошо. Большинство адресатов добровольно сдавали под расписки наганы, патроны, некоторые извинялись, что не успели зарегистрировать оружие, и приглашали даже выпить стакан чаю.
Однако тяжелый случай произошел в трехэтажном длинном особняке с коридорами гостиничного типа. Там нашего адресата не оказалось дома, и мы, как всегда в таких случаях, остались в засаде ждать, когда он придет. Однако в конце коридора появилось сразу четверо неизвестных. Я бросился к двери комнаты, из-за которой вытянулась рука с наганом. В каком-то яростном ослеплении стволом винтовки ударил бандита по руке и выбил наган...
По условному сигналу товарища шофер машины, оставленной за два дома от места операции, завел мотор. Это значит, что он помчался за подкреплением.
Начало рассветать. Кто-то тихо открыл окно на втором этаже и перекинул через подоконник ногу, но наши выстрелы заставили быстро убраться с подоконника. Нас стали обстреливать из разных окон, но из-за боязни высовываться промахивались.
С рассветом наше положение становилось все более опасным. Надежда была только на жильцов дома, которые помогут нам разоружить бандитов. Однако выручил нас все-таки шофер, прибывший со взводом красноармейцев. Они оцепили дом, и бандиты вынуждены были сложить оружие.
...Интересно, что при всей занятости по службе мы развернули большую культработу в подразделениях. Политруки только радовались этому. Они знали, что и стенгазеты будут оформлены, и частушки к вечеру самодеятельности отрепетированы, и заметки в отрядную газету «На боевом посту» написаны.
За Краснопресненской заставой, где сейчас стоят кварталы многоэтажных домов, раньше было огромное Ходынское поле. Простиралось оно от Ваганьковского кладбища до села Всехсвятского, где сейчас станция метро «Сокол».
К западной стороне поля подходила ровная лесная полоска. Под невысокими старыми деревьями стройными рядами стояли белые красноармейские палатки, за ними – домики командиров, кухни, лазареты – все, что относится к службам войскового тыла. В этом лесу располагался наш лагерь Конного полка особого назначения при коллегии ОГПУ.
Здесь и обрела большую жизнь моя песня «Там вдали, за рекой...».
Меня всегда тянуло к искусству. Я с интересом бывал на творческих вечерах пролетарских писателей, поэтов и очень хотел, чтобы счастье поскорее пришло в дом каждого человека труда на Земле.
Однажды командир полка Мамушкин и комиссар Гужов созвали комсомольское собрание и стыдили нас за то, что в строю поем песни старой царской армии. Помню, как мы оправдывались, что новых строевых песен нет. На том собрании я набрался смелости сказать, что у меня есть песня, которую сам сочинил. Заставили принести и прочесть. Слова свои, а мотив частично позаимствовал из напевов, которые довелось слышать в Курске от старых политических каторжан. Песня понравилась, и командир полка приказал сегодня же разучить ее.
Теплым летним вечером старшина Чупраков вывел роту, скомандовал сомкнуть ряды, загнуть фланги в
