– И что там с Татьяной? – снова обратился он к Наташе.

– С-с… с какой Татьяной? – с трудом открыла глаза та.

– С моей дочкой, колода! – обиделась Любка и решила сама внести ясность. – Танька моя по вечерам возле Дома культуры стеклодувов толчется, а вот утром она идет и садится в институте! Потому как… очень к знаньям рвется! Уж так рвется, так… Борька, ты свою квашню тащи домой! Чо эт она мою табуретку заняла? Я тут, как ворона на шесте, торчу, а она…

Инга больше не выдержала. Она скривилась в улыбке и стала молча продвигаться к дверям. Дуся спрыгнул с подоконника и поспешил за ней.

– Э! Красавец! А деньги?! – накинулась на него приветливая хозяйка.

Евдоким пошарил в кошельке и вытащил две сотенные бумажки.

– И все, что ль? – огорченно протянула Любка. – А чо так мало?

– Так у вас дочери сколько лет? – вдруг спросил Дуся.

Женщина наморщила лоб, задумалась, потом взгляд ее затуманился. Не дожидаясь, пока ее тут же у дверей сморит сон, Инга с Евдокимом выскользнули на улицу.

Пыльный, загазованный городской воздух после квартиры Дутовых показался им свежим морским бризом.

Инга трепетно прижала тонкие пальцы к вискам и едва слышно пролепетала:

– Господи, какой ужас! Ой-ой-ой! Нет, какой ужас! Прямо форменный кошмар!

Сейчас она была такой беззащитной, несчастной, страшненькой, что Дусе захотелось защитить ее, прижать или успокоить, как тот Боря… кхм. Все же глубоко в душе он был джентльмен, поэтому успокоил только словесно:

– Ну чего ты заойкала-то?! Это еще не кошмар… Кошмар начнется сегодня вечером. Там же и ужас будет.

– Сегодня вечером? – не поняла такая сообразительная девушка. – А что будет вечером?

– Ой, ну как ты не понимаешь… – сморщился Дуся. – Ты же слышала – наша Милочка, то есть Татьяна, работала возле Дома культуры стеклодувов. Вот нам и надо про нее все узнать от ее коллег по работе. Поняла?

– Нет, – честно таращилась Инга.

– Ну чего непонятного-то? – уже терял терпение Дуся. – Нам же просто так про нее никто ничего не скажет, правильно ведь? Поэтому тебе нужно влиться в их ряды. Ну чего ты выпучилась? Ты же помнишь фильм про Шарапова? Там он вообще в банду внедрился, жизнью рисковал, а тут-то – фи!

До Инги наконец дошло, какое «фи» ей предлагает Дуся. Она перестала дышать, замахала руками и стала беззвучно шлепать ртом.

– Ой, а радости-то, а радости… – недовольно перекосился Дуся. – Можно подумать, тебя артисткой в кино зовут сниматься… Пока просто… снимешься, а потом, может, и до кино… Ну не маши руками! Может, на твою красоту еще никто и не позарится! Зато вклинишься в самую сердцевину проституции и добудешь ценные сведения!.. Господи, еще же по магазинам надо пробежаться, ты, конечно, прости, но в этой кружевной кофточке на тебя даже пенсионер не клюнет.

Дома Евдоким выдержал целую баталию – Инга категорически отказывалась выходить на панель. Ее удалось уговорить только после того, как Дуся клятвенно пообещал, что Ингу в десяти шагах от ее места «работы» будет ждать такси, и при первом же «заказе» Дуся попросту ее увезет.

– Ты пойми, главное, нужно узнать – какие знакомые у нее были, подружки или еще кто, потом узнай – не угрожал ли кто-нибудь этой Милочке… тьфу ты, Татьяне, ну и вообще – поговори как следует!

– Да не учите вы меня… – бурчала себе под нос Инга. – Денег дайте, мне же надо костюм какой-то подобающий купить! И косметику.

– Костюм купим вместе, я буду консультантом от мужского населения, а то ты так одеваешься… как Крупская в пору девичества! А косметику… накрасишься Милочкиной.

В магазинах они спорили возле каждого прилавка. Инге нравились либо брюки, либо юбки монашеской длины. Дуся же видел ее на панели только в диком мини.

В конце концов он решил все просто, подошел к продавщице и вежливо попросил:

– Девушка! Посоветуйте нам что-нибудь для начинающей проститутки.

Инга вспыхнула малиновым заревом, а продавщица презрительно оглядела покупательницу с ног до головы, задержалась на физиономии и процедила:

– Сделайте пластическую операцию.

– Я из одежды просил!.. – дернулся Евдоким. – Вот такое платье, на ваш взгляд, пойдет?

Это было необычное, потрясающее платьице! Огненно-рыжего цвета, щедро обсыпанное блестками, с огромным вырезом спереди, с открытой спиной и ко всему прочему еще и неприлично короткое.

– Вообще-то это блузон, – лениво фыркнула продавщица.

– Это если под него юбку надеть или брюки, – не согласился Евдоким. – А если ничего не надевать, получится коротенькое платьице!

– …К тому же китайского производства, совершенно жуткого качества, – продолжала кривиться продавщица. – Я, конечно, не знаю, но ни одна уважающая себя жрица любви такое не наденет.

– Ничего, Инга, ты будешь первой, – успокоил Дуся и побежал платить в кассу.

Девушка только стонала от горя. Но это Дусю лишь воодушевляло: