быть красивые дети… Не то что у этого старика! Так что же, выходит, он здесь только из-за безумной любви? Или…

Он ворочался с одного бока на другой, нещадно пялил глаза, чтобы не заснуть, и в конце концов в его мозгу обрисовались две подходящие версии. Первая была жуткая и безысходная: вероятно, самозванец Филин с экрана телевизора ляпнул что-то непотребное, и теперь бандиты чего-то хотят от настоящего Евдокима Петровича. Они же не подозревают, что в студии был не Дуся. Вторая версия была более романтической: Ксения встречает на улице Дусю Филина и просто теряет рассудок. А-а-ах!.. Он понял! Она хочет избавиться от своего старого ненавистного супруга, а он, Дуся… должен ей помогать, чтобы потом стать полноправным членом… А может, он должен не помогать, а сам прикончить этого… Алекса? Обалдеть! И тогда весь этот особняк вместе с охранниками и роскошной кухней станет его владением… Нет, Дуся еще не готов никого убивать. И потом, поди-ка прикончи этого типа! Он же весь – один сплошной бицепс с вкраплениями трицепсов! Решено: пока Дуся поживет здесь, а потом, когда Ксения станет на него наседать, он просто ее пристыдит! Он не собирается ссориться с законом!

Дуся сладко потянулся – как он хорошо все придумал. Конечно, надо было дознаться, что это за идиот выступал вместо него на телевидении, но на это уже не хватало сил: сон навалился на Филина мягкой периной. И сквозь сон ему слышались звуки свадебного марша, только почему-то Мендельсона кто-то наигрывал на балалайке. «Такого не бывает», – успел еще подумать Дуся, но больше он уже ничего не думал.

Утром Марфа Николаевна, бессменный повар этого дома, привычно открыла в кухню дверь ногой и вскрикнула: за разделочным столом восседал новенький охранник и доедал здоровенный кусок окорока, который повариха покупала специально для хозяина и ездила за ним на самый дальний рынок.

– Ах ты ж упырь! – взорвалась женщина негодованием. – Не успел шары продрать, а уже кусок в рот тянешь! У нас завтрак в девять, а сейчас едва восемь минуло! И вообще, Ксюша сказала тебе только геркулес готовить, а ты уже целую лытку употребил!

– Я до девяти высохну от голода! И на геркулесе пусть ваша Ксюша сама сидит, ей все равно: у ней вес воробьиный! А мне как мужчине мясо положено! – обиделся Дуся. – И вообще! Я не могу работать на голодный желудок!

– Да ты и на сытый не больно разбежался работать-то! Выдь отседа! – принялась повариха толкать мясистое тело к выходу.

Тело упиралось – в холодильнике еще имелась целая прорва глазированных сырков, остались нетронутыми фрукты и еще много разной вкуснятины.

– Шагай, шагай! Ишь, расселся!

– Скупердяйка! Отдай сырки! – уворачивался от цепких рук Дусик. – Мой растущий организм требует кальция!

– Иди-ка, известки пожуй!

– Марфа Николаевна, чем это вы занимаетесь? – появилась неожиданно в дверях Ксения.

Раннее утро, а она уже хорошо накрашена, белокурые волосы сияли в аккуратной прическе, и весь вид хозяйки говорил о том, что день начался. Дусик уныло уставился в окно. Он еще лелеял надежду покушать как следует и снова удалиться в кровать – досмотреть парочку снов.

– Что это вы кричите на весь дом? – сурово допытывалась Ксения, глядя на повариху.

– Дак как же… – растерянно разводила та руками. – Ну ить вчерась только для Александра Иваныча съездила окорок купила, а этот троглодит все сожрал! Ну ить так же никаких денег не напасесся! Еж ли б я его не остановила – он бы весь холодильник выел, как та саранча! Нет уж, ты, Ксюша, сегодня же отправь Толика: пусть он мне замок на кухню купит!

Пока повариха, чуть не плача, делилась своими огорчениями, Дусик понуро разглядывал рисунок на обоях. Он так увлекся, что не заметил, с чего все началось. Раздался невероятный грохот, упала какая-то кастрюля, что-то, кажется, еще сыпалось… Визг, писк, маты… Оказывается, Марфа Николаевна матерится как матрос-сверхсрочник!

– Всем стоять!!! – вопил детина в черной шапочке на лице и тыкал пистолетом в висок Ксении.

Ксения находилась в его цепких объятиях и от неожиданности только хлопала глазами. Тут же по кухне прыгал еще один черношапочник, он то и дело заряжал пистолет и поправлял шапку. Видимо, к налету бандиты готовились впопыхах и некоторые мелочи не продумали: через плотную шерсть шапки парню было ничего не видно, снять ее он не решался, поэтому скакал по кухне, натыкаясь на столы и стулья, а для пущей острастки вовсю размахивал пистолетом.

– Это вы чего творите?! – стала медленно, как плита, накаляться Марфа Николаевна.

– Тетка! К стене! Я сказал – к стене!!! – визжал похититель Ксении. – Каждому, кто сдвинется с места, – три пули в лоб и пять в тушу! Первый! Возьми их на мушку и держи!

Парень, который вслепую носился по кухне, по-видимому назывался Первым, потому что яростно мотнул головой и взял на мушку микроволновку, которая высилась на холодильнике.

– Ты мне только попробуй технику испоганить! – опять взревела Марфа Николаевна и быком стала надвигаться на Первого.

– Стоять! К стене! – снова завизжал похититель.

Во всей этой заварухе Дусик вообще чувствовал себя лицом посторонним – кто их знает, может, у них в коттедже такая добрая традиция – с самого утра приводить жильцов в боевое состояние духа. Он настолько был уверен, что его это не касается, что даже воспользовался моментом, пока повариху отвернули к стене, и залез в холодильник – слямзил-таки глазированный сырок.

– Ты! Цистерна с ушами! К стене я сказал! – рявкнул на него нервный бандит.

– Да ничего-ничего, не отвлекайтесь, – успокоил его Дусик. – Я вообще могу выйти.

– Евдоким!!! – не выдержала Ксения. – Вы же мой личный охранник!!! На помощь!!!

Дуся замялся.

– Право, так нехорошо получилось… Я, пожалуй, не смогу у вас трудиться… мне, конечно, все нравится: