гибели обещала протолкнуть. А вы, что, разве не заказчики?

– Нет, мы вообще-то по поводу гибели вашей жены. Ее кто-то убил, и мы собираемся найти преступника, – попытался доходчиво объяснить Акакий. – Представьтесь, пожалуйста. Ваше имя, отчество?

Мужичок струхнул. Неизвестно, за кого он теперь принял Распузонов, но голос его стал значительно мягче, теплее и больше напоминал патоку.

– Ах ты! И посадить-то вас некуда… – заюлил он по комнате. – А я, грешным делом, подумал, что вы заказчики. Я же, знаете ли, клипы создаю. У нас в крае я один этим делом занимаюсь, да. Машка… простите, Марианна, когда была жива, меня проталкивала, конечно, как могла. Слабенько, надо сказать, проталкивала, а вот теперь приходится все самому. А клипы, они столько денег жрут, вы себе не представляете! Но зато и окупаются, да. Вот я и решил… Чтобы, так сказать, полностью себя посвятить творчеству, продал все лишнее: и деньги появились, и ничего, так сказать, от дела не отвлекает. А мне, художнику, мне-то много ли нужно?

Ах, вот в чем дело! Оказывается, благоверный не дождался и сорока дней – все семейное имущество спустил подчистую. Так, стоп, а зачем? Ведь у него же была страховка Зудовой. Скорее всего, именно он должен был получить все ее деньги в случае несчастья.

– А зачем же вы все продали?

– Так клип же, я ж говорю…

– Но, насколько нам известно, Зудова Мария… – Клавдия снова споткнулась на отчестве погибшей.

– Викторовна, – услужливо подсказал ее супруг. – Мария Викторовна, а я, стало быть, Никита Гаврилович, муж ейный.

– Да-да. Но ведь она же была застрахована, – продолжала Клавдия Сидоровна. – В случае несчастья вам перешли бы все ее деньги. Так зачем торопиться продавать?

У Зудова опустились плечи, а глаза, наоборот, полезли на лоб.

– Машка… Машка была застрахована? Да чт-то вы говорите?! Вот радость-то! Ой, я хотел сказать, вот несчастье-то, что она не смогла своими деньгами воспользоваться. Ну так давайте! А уж я не забуду, отблагодарю, – вскочил с пола Никита Гаврилович и, не в силах сдерживать радость, запрыгал по комнате. – Чего же вы ждете?

– Мы? Мы, собственно…

– Давайте страховку-то, – требовал супруг. – Она же теперь мне принадлежит. Я на самом деле Машкин муж, законный. У меня и свидетельство есть. Сейчас, подождите… – сверчок убежал куда-то на кухню, слышно было, как хлопнула дверца холодильника, а после этого законный супруг потряс перед изумленными гостями потрепанной книжицей. – Вот, свидетельство о браке. Давайте страховку.

Клавдия Сидоровна раскрыла книжку. Так, значит, в девичестве Зудова носила фамилию Синявская, а Зудова она несколько лет. Отчего ж сверчок этот, Зудов, даже не догадается погрустить о жене? Хотя бы на людях, все же столько лет вместе…

– Так где страховка? – не успокаивался Никита Гаврилович.

– У нас ее нет. Мы же вам говорим: мы не из страховой компании, мы расследуем дело об убийстве вашей супруги, – терпеливо пояснил Акакий.

Мерзкий тип в вытянутых трико с каждой минутой нравился ему все меньше. Неужели Мария могла прожить с ним столько лет? И еще косо смотрела на Клавдию… Да его-то Клавочка по сравнению с этим убожеством просто орхидея!

– Скажите, а где трудилась ваша супруга? – начала Клавдия Сидоровна опрашивать вдовца.

– Трудилась… Ну, она, конечно, работала, только вот где… Ах да! Она в газете трудилась. А называлась газета «Правда в глаза», замечательная такая, политическая.

– Вы не могли бы показать хотя бы номер той газеты? – надавил Акакий.

Хозяин почесал себя где-то за ухом и пригорюнился.

– Не мог бы. Мы же макулатуру не собираем. У меня на нее просто аллергия. Вы себе не представляете – только Машка начинала говорить про газету, я тут же начинал чесаться. Сыпью покрываться. Нет, у нас нет номеров газеты. Маша… она… берегла меня… моя горлинка… – скривился Никита Гаврилович, тщетно пытаясь заплакать.

– Ну, хорошо, ваша супруга работала в газете. А друзья у нее были? Насколько мне известно, – Клавдия сделала значительную паузу, – насколько мне известно, газетчики очень общительный народ, у них должно быть множество друзей и просто тучи знакомых. У Марии были друзья?

Вдовец ненадолго задумался.

– Подруга была, еще Архиповы были, а вот туч не было, это точно. К Архиповым мы всегда ездили в карты играть. Уже и не хотелось, но те так упрашивали каждый раз, ну так просили… приезжайте, мол, нам с вами такая веселуха. И не хочешь карт, а как людей обидишь? Они на улице Красной Армии живут, дом два, квартира сто двенадцать. Такие люди хорошие… Только на деньги жадные – когда попросишь, никогда не дадут. И чего, спрашивается, жалеть? Вот жмоты! Они и есть жмоты, прямо вспоминать о них не хочется.

– Так Мария играла в карты? – насторожилась Клавдия. – И что, много проигрывала?

Хозяин дома посмотрел на нее как на идиотку.

– Ничего она не проигрывала. Мы же не на деньги играли. Чем вы слушаете? Я же вам говорю: Архиповы – жадюги редкостные. Да разве же они станут в карты играть на деньги?

Из соседней комнаты донеслось нетерпеливое покрякивание. Вероятно, кто-то уже устал дожидаться Никиту Гавриловича и вот так скромненько решил о себе напомнить. Клавдия навострила уши: интересно было бы узнать – кто?

– А что подруга? Вы говорили, подруга у Марии была, – напомнил Акакий.