такому солидному поводу. – Я тебя с мамой познакомлю.
– Нет, нет, наслышан, мы как-нибудь потом, после, вместе с Аней, – поспешно ретировался зять.
Дальше весь вечер крутился возле путешественницы. Она очень долго плескалась в ванной, и Клавдия Сидоровна всерьез перепугалась, не случился ли с бабушкой паралич после длительной поездки. Потом опять пошли пить чай, потом бабушка принялась трясти своими вещицами, которые потребовала немедленно развесить по всей комнате, а вот как раз новогодние украшения приказала снять, чай, не малыши уже возле елок скакать.
– Мамочка, а… а вы к нам надолго? Или так, на праздники? – закинул удочку Акакий.
– Теперь у тебя, сынок, вся жизнь будет сплошным праздником. Я сюда навсегда переехала. Помирать здесь буду.
– Когда? – не подумав, ляпнул сынок.
– Когда приспичит, – сухо поджала старушка губы и принялась заталкивать в себя последнюю конфету из коробки, которую сама же и привезла в подарок родственникам.
Клавдию будто облили ледяной водой. Она стояла, как памятник жене-героине – с чайником в руке, с полотенцем наперевес, – и не могла вымолвить ни слова. Конечно, квартира когда-то досталась им с Акакием от свекрови, но они уже и думать забыли, что ее, возможно, снова придется делить с ближайшей родственницей. Все пропало, теперь будет не до расследований, и Акакий так и останется думать, что несчастную Марию Зудову прикончила она, Клавдия, из-за неудержимой ревности. И Агафье она никогда ничего не докажет. Да уж, начался годик!
– А ты чего стоишь как замороженная? Видишь, мы с сыном отдыхаем, беги, приготовь мне постель. Да Акакию место найди, а мне подушку попышнее, я не могу на твердой, – распоряжалась свекровь.
– А Акакию-то место зачем? Мы же с ним в спальне спим.
– Нет, теперь я в вашей спальне жить буду, там уютно. Не валяться же мне в гостиной!
Пришлось перетаскивать кое-какие мелочи, чтобы определить старушку в спальню. Если разобраться, то она права – старому человеку хочется больше поспать, ему мешает телевизор, раздражают посторонние голоса, и где, как не в спальне, найти лучшее уединение. Вот сейчас Клавдия ей постелит, и можно будет уложить бабушку на боковую, а самой тем временем пересказать мужу все, что удалось разузнать.
Однако уложить бабушку спать оказалось делом далеко не самым простым. Времени было уже около двенадцати, а бабулька только-только ожила и сменила ворчливое настроение на эдакое шкодливое:
– Чего эт вы скисли? Не хотите с бабушкой жить? Хе-хе-хе. А думаете, мне приятно с бабками водиться? Нет уж, я лучше здесь, с вами, с молодежью, – веселилась она, подмигивая Клавдии.
У той уже давно глаза слипались от усталости, но приходилось вежливо хихикать и составлять компанию. Свекровь Катерина Михайловна расположилась в гостиной на диване и бойко орудовала телевизионным пультом.
– О! Сейчас самые программы пойдут! – заговорщицки подмигнула она супругам. – Вы эротику не смотрите? Зря, зря, там такие штучки иной раз показывают…
У Распузонов все больше раскрывался рот от изумления. О том, чтобы поговорить наедине, не могло быть и речи. Наконец, когда пошел третий час ночи, а старушка увлеклась передачей про современный рок, Клавдия не выдержала:
– Кака, ты, если хочешь, можешь смотреть эротику, можешь слушать тяжелый рок или упиваться ужастиками, а я нет, я пас, я в спальню. Потом меня растолкаете, когда наша матушка соизволит отойти ко сну.
И Клавдия, точно зомби, поплелась в комнату, прикрыла двери и поняла, как же все-таки счастливо жили они с Акакием… до сегодняшнего дня.
Утро началось с кошачьего ора. Вчера про Тимофея благополучно забыли, ублажая бабушку, и сегодня никто не сообразил встать пораньше, чтобы накормить кота.
Клавдия с трудом разлепила веки и тут же оглохла от оглушительного храпа. Храпела Катерина Михайловна. Вообще зрелище было еще то – на широкой супружеской постели примостились Клавдия Сидоровна и Акакий Игоревич, а между ними в розовой пижаме с далматинцами, раскинув руки, храпела свекровушка.
– Господи, как я еще не оглохла этой ночью, – буркнула Клавдия Сидоровна и подалась на кухню. – Сейчас, Тимочка, сейчас, котик, рыбки тебе дам.
Шмякнув в кошачью миску кусок минтая, Клавдия поспешила в ванную. Сколько уж можно ходить с таким гребнем, ведь сегодня мужчины должны подъехать. Только хозяйка погрузилась в приятное тепло, вылив в воду полфлакона пены, как тут же по двери требовательно забарабанили:
– Клавдия! Немедленно открой! Чем можно заниматься столько времени?! – голосила Катерина Михайловна, без устали работая кулаком.
– Вот ведь, не спится ей… Мама, я принимаю ванну!
– Хватит уже, вылазь! Ты не одна! И что за мода такая – по три часа санузел занимать?
У Клавдии лопнуло терпение. Она могла прямо сейчас выскочить, разбрасывая клочья пены, и наговорить свекрови гадостей, но… но подумала и решила стуков не замечать. И все бы ничего, однако через пять минут Катерина Михайловна выключила свет, а в темноте барахтаться в ванне было совсем неприятно.
– Заходите, маменька, – ласково улыбнулась Клавдия, выходя из ванной с замотанной полотенцем головой.
Катерина Михайловна победоносно хмыкнула и исчезла за дверью, заперев ее за собой. Сама она совершенно не торопилась. Несчастный Акакий уже минут сорок бросал на дверь ванной скорбные взгляды, молясь лишь о том, чтобы никому не пришло в голову заявиться сейчас в гости.
– Акакий, расскажи мне, что она за женщина была – Мария Зудова? – решила использовать время для конфиденциального разговора с мужем Клавдия.
