— Сначала я хотел бы спросить, у кого теперь, когда Четырехпалый отправился к предкам, другая половинка?

— У семьи У, сэр.

— У кого в семье У? — резко и нарочито грубо спросил Данросс. — Монету получил конкретный человек, который передает её другому конкретному человеку. У кого?

— У меня, сэр. — Пол Чой безбоязненно смотрел тайбаню в глаза, хотя сердце колотилось, как никогда раньше, сильнее даже, чем тогда, на джонке. Казалось, прошла целая жизнь с той ночи, когда на него навалилось полумертвое обезображенное тело юнца Вервольфа, и руки были в крови, и он слышал крик отца, приказывавшего сбросить этого человека за борт.

— Вам придется доказать, что Четырехпалый передал её вам.

— Извините, тайбань, но ничего доказывать я не должен, — уверенно заявил Пол Чой. — Я лишь должен представить монету и попросить об услуге. Втайне. Все делается втайне, таков уговор. Если монета настоящая, то на карту будет поставлена ваша честь, и репутация Благородного Дома, и ре…

— Я знаю, что поставлено на карту. — В голосе Данросса зазвенел металл. — А вы знаете?

— Простите, сэр?

— Это Китай. В Китае случается много чего любопытного. Вы считаете, меня можно одурачить какой- то древней легендой?

Молодой человек покачал головой, горло у него сжалось.

— Нет. Я так не считаю, тайбань. Но если я представлю монету, вы окажете услугу.

— В чем она должна заключаться, эта услуга?

— Сначала я хотел бы узнать… Уверены ли вы, что это и есть одна из четырех? Я уверен.

— И сейчас уверены?

— Да, сэр.

— А вы знаете, что половинка монеты украдена у Филлипа Чэня?

Пол Чой уставился на него, широко раскрыв глаза, но быстро пришел в себя.

— Эта половинка монеты была у Четырехпалого У. Я не знаю ни о какой краже. Она была у моего отца, это все, что я знаю. Она принадлежала моему отцу.

— Вы должны вернуть её Филлипу Чэню.

— Вы когда-нибудь видели её у него, именно эту половинку монеты, сэр?

Данросс уже говорил о монете с Филлипом Чэнем. «Можно ли как-нибудь доказать, что она твоя, Филлип?» «Нет, тайбань, это никак не доказать», — ответил старик, ломая руки.

Данросс не сводил с молодого человека пронизывающего взгляда.

— Она принадлежит Филлипу Чэню.

Пол Чой беспокойно заерзал.

— Всего монет было четыре, тайбань. Должно быть, половинка мистера Чэня — одна из остальных. Эта же принадлежит… принадлежала моему отцу. Вы же помните, что он говорил в Абердине?

Данросс молча смотрел на молодого человека, пытаясь вывести его из равновесия и ведя игру, как это делается на Западе. Пол Чой дрогнул, но глаз в сторону не отвел. «Интересно, — подумал Данросс. — Стоек, паршивец ты мелкий, и хорош. Ну так и что, послал ли тебя Златозубый У, старший сын, или ты стащил монету и действуешь сам по себе?» Он не стал прерывать повисшее молчание, используя его, чтобы пошатнуть уверенность оппонента, а самому в это время пересмотреть свою позицию.

Когда Пол Чой позвонил ему вчера и попросил о встрече, он сразу понял, о чем пойдет речь.

«Но как быть с этим? Не успел умереть Четырехпалый, а у меня уже появился новый враг, сильный, прекрасно обученный, и мужества ему, похоже, не занимать. Но и у него должны быть слабые места, как у любого другого. Как у тебя самого. Одно из них — Горнт. Другим может стать Рико. Ах, Рико! Что в ней так волнует тебя?

Забудь про это! Думай, как вернуть половинку монеты, чтобы не оказывать никаких услуг!»

— Я полагаю, ваша половинка у вас с собой. Давайте съездим к пробирщику прямо сейчас. — Он встал, чтобы проверить Пола Чоя.

— Нет, сэр, извините, но нет. — Пол Чой чувствовал, что сердце вот-вот разорвется, шнурок вокруг шеи вдруг стал удавкой, а половинка монеты прожигала плоть. — Извините, но я не считаю, что это хорошая мысль.

— А я думаю, что это очень хорошая мысль, — бесцеремонно продолжал Данросс, давя на него. — Давайте поедем и возьмем её с собой. Пойдемте!

— Нет. Нет, спасибо, тайбань. — Сказано это было одновременно вежливо и твердо, что Данросс сразу отметил. — Пожалуйста, не могли бы мы это сделать на следующей неделе? Скажем, в пятницу? Торопиться некуда.

— В пятницу меня не будет в Гонконге.

— Да, сэр. Вы будете в Японии. Мы не могли бы сделать это там? В любое время, когда вам будет удобно. Сходить к пробирщику?

— Похоже, вы много чего знаете, мистер Чой, — прищурился Данросс.

— Здесь не составляет труда выяснить все, что угодно, сэр. Япония больше устроит нас обоих. Меньше шансов что-то сделать не так, и в Японии мы будем на равных.

— Вы хотите сказать, что здесь мы не на равных?

— Нет, я не хочу этого сказать, тайбань. Но, как вы справедливо заметили, здесь Китай, а в Китае происходит всякое. У Четырехпалого и его людей тоже хорошие связи. Половинку монеты передают лишь раз — один на один, — так нам и нужно поступить. По моему разумению.

Пол Чой обливался потом, благодаря Бога за то, что «услуга» должна предоставляться втайне. С того времени, как Седьмой Сын привез тело Четырехпалого, он боролся за влияние в семье. В конце концов он добился именно того, что хотел, весьма особого положения — говоря языком мафии, положения консильере, главного советника Златозубого У, старшего сына, который стал номинальным главой Рожденных в Море У. «Мы и есть мафиози, — думал Пол Чой, и внутри опять поднимался страх. — Китайские мафиози. Разве на мне нет крови? Я был на борту, и там был опиум. Что известно Златозубому из того, чего не знаю я?»

— Ты можешь безоговорочно доверять мне, Златозубый, — сказал он брату, борясь за свое будущее.

— Боюсь, что выбора у меня нет. Я попал в воды, которых нет на картах. Мне потребуется любая помощь, какую я только смогу получить. Твои знания очень пригодятся, — произнес Златозубый на своем британском английском, четко выговаривая слова и не растягивая их, когда они достигли финальной стадии переговоров.

— Я считаю, мы сможем работать вместе.

— Будем откровенны, Брат. У нас обоих университетское образование, а у остальных его нет. Мы нужны друг другу, и клан Рожденных в Море У необходимо модернизировать. Я этого сделать не смогу. Мне нужна серьезная помощь: я потерял много лет, управляя отцовскими Лодками для Удовольствий, и теперь не очень-то гожусь для того, чтобы командовать. Сколько раз я просил отца, но… Ну, ты его знаешь. Боже милостивый, я должен был спрашивать у него разрешения даже на то, чтобы изменить часовую ставку девицы. Этими своими четырьмя пальцами он держал каждое судно, каждую операцию на всех судах.

— Да, но теперь, если его капитаны поддержат перемены, через год у тебя будет лучшая китайская компания во всей Азии.

— Это как раз то, что мне надо. Именно это.

— А как насчет опиума?

— Рожденные в Море У всегда возили этот груз.

— А винтовки?

— Какие винтовки?

— Я слышал, что Четырехпалый собирался заняться переправкой оружия.

— О винтовках я ничего не знаю.

— Давай бросим эту аферу с опиумом и героином. Давай держаться подальше от наркотиков. Правда ли то, что он собирался объединиться с Контрабандистом Юанем и Белым Порошком Ли?

— Это лишь слухи. Я подумаю над твоими предложениями. Но вот что я тебе скажу: теперь я капитан