подается только четыре часа каждый четвертый день, так что приходится пользоваться ведрами. Мне и в голову не пришло, что вы не знаете. Прошу прощения.
— Как же вы управляетесь? Каждый четвертый день?
— Да. Четыре часа, с шести до восьми утра, а потом с пяти до семи вечера. Ужасно неудобно, потому что, конечно, приходится набирать воду на четыре дня. В ведра, ванную, куда только можно. Ведер не хватает: воду дадут только завтра. Боже мой, у вас ведь там была вода, да?
— Да, но… Вы хотите сказать, что водопровод не работает? Везде? — Она никак не могла в это поверить.
— Да, — терпеливо подтвердил Гэваллан. — Кроме этих четырех часов каждый четвертый день. Но вам в «Ви энд Эй» беспокоиться нечего. Отель стоит прямо на набережной и может пополнять свои резервуары с лихтеров — воду, конечно, приходится покупать.
— Значит, вы не можете принять душ или помыться?
— На такой жаре через три дня все порядком засаливаются, но, по крайней мере, труба для всех одна. И потом, это тренировка на выживание, когда перед уходом ты должен убедиться, что остается ещё полное ведро.
— Я понятия не имела. — Она в ужасе вспомнила, что вылила целых три ведра.
— Наши резервуары пусты, — объяснил Гэваллан. — В этом году почти не было дождей, прошлый год тоже выдался без осадков. Чертовски неудобно, но что поделаешь. Это жизнь, и приходится мириться. Джосс.
— Откуда вы тогда берете воду?
Они тупо уставились на неё:
— Из Китая, конечно. Её подают по трубопроводу через границу на Новые Территории или привозят в танкерах с реки Чжуцзян. По соглашению с Пекином правительство только что зафрахтовало флотилию из десяти танкеров, которые ходят вверх по Чжуцзян. Таким образом, мы получаем около десяти миллионов галлонов[58] в день. На этот год фрахт обойдется правительству в сумму порядка двадцати пяти миллионов. В субботней газете писали, что потребление воды у нас сократилось до тридцати миллионов галлонов в день на все население, которое насчитывает три с половиной миллиона человек, и это включая промышленное использование. Говорят, у вас в стране один человек использует сто пятьдесят галлонов в день.
— Это касается всех? Четыре часа каждый четвертый день?
— Мы пользуемся ведрами даже в Большом Доме. — Гэваллан снова пожал плечами. — Но у тайбаня есть одно местечко в Шек-О[59] со своим колодцем. Когда нас приглашают, мы собираемся там всей оравой, чтобы смыть грязь.
Она снова вспомнила про свои три ведра. «Господи, неужели я вылила всю воду? Не помню, осталось ли ещё сколько-нибудь».
— Думаю, мне ещё многому придётся поучиться, — сказала она.
«Да, — подумали все. — Да, чёрт побери, придётся».
— Тайбань?
— Да, Клаудиа? — ответил Данросс в интерком.
— На встрече с Кейси только что объявлен перерыв на ланч. Мастер Эндрю на линии четыре. Мастер Линбар поднимается к вам.
— Попросите его подойти после ланча. Есть новости о Цу-яне?
— Нет, сэр. Самолёт приземлился по расписанию, в восемь сорок. В тайбэйском офисе его нет. На квартире тоже. Постараюсь дозвониться, конечно. Вот ещё что. Мне сейчас был занятный звонок, тайбань. Похоже, утром мистер Бартлетт ездил в компанию «Ротвелл-Горнт» и встречался лично с мистером Горнтом.
— Вы уверены? — Он вдруг ощутил, как внутри все похолодело.
— Да, вполне.
«Ублюдок, — подумал Данросс. — Или он хочет, чтобы я знал об этом?»
— Спасибо. — Пока он оставил этот вопрос на потом, но был рад, что ему дали знать. — В субботу можете поставить тысячу долларов на любую лошадь.
— О, благодарю вас, тайбань.
— За работу, Клаудиа! — Он нажал на клавишу линии четыре. — Да, Эндрю? Как сделка?
Гэваллан рассказал самое главное.
— Двадцать миллионов наличными? — недоверчиво переспросил Данросс.
— Наличными, в восхитительных, чудесных американских долларах! — Данросс почти видел, как лицо Эндрю расплылось в улыбке. — А на мой вопрос, когда Бартлетт подтвердит сделку, эта сучка нагло заявила: «О, я подтверждаю её прямо сейчас: я могу заключить сделку на сумму до двадцати миллионов без консультаций с ним или с кем-либо ещё». Ты думаешь, такое возможно?
— Не знаю. — Данросс почувствовал некоторую слабость в коленях. — Бартлетт должен приехать с минуты на минуту. Я спрошу у него.
— Слушай, тайбань, если это совершится…
Но Данросс почти не слушал восторженных излияний Гэваллана.
«Это предложение, в которое трудно поверить, — сказал он сам себе. — Оно слишком хорошее. Что тут не так? Где подвох?»
Став тайбанем, он вынужден был маневрировать, лгать, уговаривать и даже угрожать — к примеру, Хэвегиллу из банка — гораздо чаще, чем мог предположить, чтобы вывести «Струанз» из тупика, в который компанию завели его предшественники, противостоять природным и политическим катастрофам, что одна за одной обрушивались на мир. Даже продажа акций не принесла капитала и передышки, на которые он рассчитывал, потому что из-за резкого падения цен во всем мире рынки рухнули.
А в августе прошлого года пронесся, сея опустошение на своем пути, тайфун «Ванда». Сотни людей погибли, сотни тысяч остались без крова, затонуло полтысячи рыбацких лодок, двадцать кораблей, на берег было выброшено одно из судов «Струанз» водоизмещением три тысячи тонн, повреждена почти завершенная гигантская причальная стенка, и вся их строительная программа остановилась на шесть месяцев.
Осенью грянул Карибский кризис, вызвавший новое снижение деловой активности. Этой весной де Голль наложил вето на вступление Великобритании в Общий рынок — ещё одно падение цен. Потом последовала ссора Китая и России[60] — и опять падение…
«Теперь я почти получил двадцать миллионов американских долларов, и на тебе: каким-то боком мы причастны к контрабандному оружию. Цу-янь, очевидно, сбежал, а Джон Чэнь бог знает где!»
— В бога душу мать! — зло проговорил он.
— Что? — Ошеломленный Гэваллан осекся, не закончив доклада. — Что ты сказал?
— О, ничего, ничего, Эндрю. К тебе это не имеет никакого отношения. Расскажи о ней. Как она тебе?
— Здорово считает, стремительна и уверенна, но нетерпелива. И красивая, стерва. Давненько таких не встречал, а титек, как у неё, наверное, нет ни у кого в городе. — Гэваллан рассказал, кто на что спорил. — Думаю, Линбар идет по самой короткой дорожке.
— Я собираюсь уволить Форстера и послать Линбара в Сидней на шесть месяцев, чтобы он там со всем разобрался.
— Прекрасная идея, — усмехнулся Гэваллан. — А то слишком много себе позволяет: как говорится, воздух портит в церкви. Хотя, я слышал, дамы там, внизу[61], очень услужливы.
— Ты думаешь, сделка состоится?
— Думаю, да. Филлип от неё в восторге. Но обсуждать её с женщиной — дело дрянь, и это правда. Как считаешь, можем мы обойти её и иметь дело с Бартлеттом напрямую?
— Нет. В переписке он ясно дал понять, что главным от него на переговорах будет Кей Си Чолок.
— Ага, значит… вперед на приступ и все такое! Что мы не сделаем для Благородного Дома!
— Слабые места у неё проявились?
