хочется. Да, можно и тайно…

Данросс заерзал в своем покойном кресле. Он был уверен: Ландо Мата с Прижимистым хотят воспользоваться тем, что он попал в ловушку. «Как и Бартлетт с Кейси, — беззлобно подумал он. — Какая все же интересная женщина. Красивая, смелая и преданная — Бартлетту. Интересно, знает ли она, что Линк сегодня завтракал с Орландой, а потом был у неё в квартире? Интересно, знают ли они, что мне известно об этих двух миллионах из Швейцарии? Бартлетт неглуп, очень неглуп, и ходы делает правильные, но он широко открыт для атаки, потому что предсказуем, и его слабое место — некая азиатка. Может, это Орланда, может, нет, но наверняка какая-нибудь полная молодости мисс Золотистая Кожа. Квиллан неплохо придумал — использовать её как наживку. Да. Орланда — прекрасная наживка». Потом он вернулся мыслями к Мате с его миллионами. «Чтобы получить эти миллионы, мне придется нарушить клятву, а этого я не сделаю».

— Кто мне звонил, Клаудиа? — спросил он, ощутив вдруг, как похолодело все внутри. Мата с Прижимистым были единственной его козырной картой.

Она задумалась и глянула на список.

— Звонил напрямую из Токио Хиро Тода. Просил перезвонить, когда у вас будет время. А также Аластэр Струан из Эдинбурга, Дэвид Мак-Струан из Торонто, ваш отец из Эра, старый сэр Росс Струан из Ниццы…

— Дядя Трасслер из Лондона, — проговорил он, прерывая её, — дядя Келли из Дублина, кузен Купер из Атланты, ку…

— Из Нью-Йорка, — поправила Клаудиа.

— Из Нью-Йорка. Плохие вести разносятся быстро, — спокойно подытожил он.

— Да. Потом ещё… — У неё в глазах появились слезы. — Что мы будем делать?

— Ну уж точно не плакать, — объявил он, зная, что большая часть сбережений Клаудии вложена в акции «Струанз».

— Да! О да. — Она шмыгнула носом и вынула носовой платок, переживая за него и в то же время благодаря богов. Во-первых, за то, что поступила прозорливо и продала свои акции, когда они ещё были в цене. А во-вторых, за то, что не последовала совету главы дома Чэнь, когда тот шепнул всем членам клана, что нужно покупать бумаги «Струанз» в больших количествах.

— Айийя, тайбань, виновата. Я так виновата, простите меня… да. Но ведь все очень плохо, да?

— Ох, верно, девонька, — пропел он с подчеркнутым шотландским акцентом, — только когда помрешь. Не так ли говаривал старый тайбань? — Старым тайбанем называли сэра Росса Струана, отца Аластэра, первого тайбаня, которого помнил Данросс. — Кто ещё звонил?

— Кузен Керн из Хьюстона и кузен Дикс из Сиднея. Из родственников — всё.

— Это все они и есть. — Данросс вздохнул.

Семьи звонивших продолжали контролировать Благородный Дом. У каждой был переданный им пакет акций, хотя по законам дома этими акциями голосовал он один — пока был тайбанем. Активы семьи Данросс, унаследованные от дочери Дирка Струана Уинифред, составляли десять процентов; у Струанов — наследников Робба Струана, сводного брата Дирка, — было пять процентов; у Трасслеров и Келли — отпрысков младшей дочери Кулума и «Карги» Струан — пять процентов; у Куперов, Кернов и Дерби, ведущих свой род от американского коммерсанта Джеффа Купера из компании «Купер-Тиллман», который всю жизнь дружил с Дирком и женился на старшей дочери «Карги» Струан, — по пять процентов у каждого; у Мак- Струанов, которые считались незаконнорожденными потомками Дирка, — два с половиной процента и у Чэней — семь с половиной.

Основная часть акций — пятьдесят процентов, личная собственность и наследство «Карги» Струан, — была оставлена в бессрочное управление действующему тайбаню, кем бы он (или она) ни был. Прибыль от этого ежегодно делится следующим образом: пятьдесят процентов тайбаню, а остальное — каждой семье пропорционально их активам, но только по решению тайбаня — так было написано её твердым размашистым почерком. Если он решит отказать семье в прибыли от моих акций по любой причине, этот прибыток зачисляется в личный фонд тайбаня и может быть использован на любые цели, какие он сочтет нужными. Но пусть все последующие тайбани знают: Благородный Дом должно передавать из одних надежных рук в другие надежные руки, а все кланы переводить из одной безопасной гавани в другую, как определено самим Тайбанем, или, клянусь перед Богом, я добавлю свое проклятие к его и оно падет на того, кто подведет нас…

По спине Данросса пробежал холодок, когда он вспомнил, как в первый раз прочитал её завещание — такое же властное, как и завет Дирка Струана.

«Почему так действуют на нас эти двое? — снова вопрошал он себя. — Почему мы не можем отрешиться от прошлого? Почему по-прежнему должны повиноваться призракам, к тому же не очень добрым?

Я не повинуюсь, — твердо заявил он себе. — Я лишь стараюсь придерживаться определенных ими стандартов».

Он снова посмотрел на Клаудию: почтенная матрона, крепкая и очень собранная, сейчас она была очень испугана, испугана впервые. Он знал её всю жизнь, она служила старому сэру Россу, потом его отцу, потом Аластэру и теперь ему с фанатической преданностью, как Филлип Чэнь.

«Ах, Филлип, бедный Филлип…»

— Филлип звонил? — спросил он.

— Да, тайбань. И Диана. Она звонила четыре раза.

— Кто ещё?

— Человек двенадцать или больше. Самые важные — это Джонджон из банка, генерал Жэнь с Тайваня, Гэваллан-pere[235] из Парижа, Четырехпалый У, Паг…

— Четырехпалый? — переспросил Данросс, окрыленный надеждой. — Когда он звонил?

Она справилась по списку:

— В четырнадцать пятьдесят шесть.

«Может, старый пират передумал?» — заволновался Данросс. Вчера днем он ездил в Абердин к У, чтобы просить о помощи, но, как и от Ландо Маты, получил лишь неясные обещания.

— Послушай, Старый Друг, — сказал Данросс Четырехпалому на неуверенном хакка, — я никогда раньше не обращался к тебе за услугой.

— В течение многих лет твои предки, тайбань, просили о многих услугах и получали огромные прибыли с помощью моих предков, — ответил старик, стреляя хитрыми глазками. — Услуги? Ети всех собак, тайбань, у меня нет столько денег. Двадцать миллионов? Откуда столько денег у бедного рыбака?

— Вчера из «Хо-Пак» ушло больше, Старый Друг.

— Айийя, ети их всех, кто передает шепотом неверные сведения! Может, я и благополучно изъял свои деньги, но их уже нет. Они ушли на оплату товара, товара, за который я был должен.

— Надеюсь, не за «белый порошок», — мрачно проговорил Данросс. — «Белый порошок» — ужасный джосс. Ходят слухи, что ты им интересуешься. Как друг, не советую этим заниматься. Оба моих предка — Старый Зеленоглазый Дьявол и «Карга» Струан с Дурным Глазом и Зубами Дракона — наложили проклятие на тех, кто имеет дело с «белым порошком», не на опиум, а на все «белые порошки» и на всех, кто имеет с ними дело. — Он, конечно, чуть добавил от себя, зная, как суеверен старик. — Советую не иметь дела с «убивающим порошком». Ведь твой бизнес с золотом, вне сомнения, более чем прибылен.

— Я ничего не знаю про «белый порошок». — Старик выдавил из себя улыбку, показав десны и несколько кривых зубов. — И не боюсь проклятий, даже от них!

— Хорошо, — похвалил Данросс, зная, что это ложь. — А пока помоги мне получить кредит. Пятьдесят миллионов на три дня — это все, что надо!

— Я поспрашиваю друзей, тайбань. Может, они и помогут или мы вместе. Но не думай, что можно набрать воды из пустого колодца. Под какой процент?

— Под высокий процент, если завтра.

— Невозможно, тайбань.

— Уговори Прижимистого, ты же его компаньон и старый друг.

— У Прижимистого только один, ети его, друг — сам Прижимистый, — угрюмо ответствовал старик и продолжал стоять на своем…