защита — деньги. Деньги, обращенные в золото, чтобы можно было бежать, если придется, или деньги, вложенные в землю или дома, если бежать не понадобится. Как без денег дать сыновьям образование в Англии или Америке? Заплатит благодарное правительство? Не даст ни единого, ети его, медяка. А я ещё должен рисковать жизнью, чтобы на улицах не было всех этих, ети их, триад, карманников и кусков дерьма прокаженного, которые устраивают беспорядки!»

Мок поежился.

«Безопасность семьи в моих руках, как это и было всегда. О, сколько же мудрости заложено в поучениях наших предков! Позаботился обо мне комиссар полиции, когда понадобились деньги, чтобы отправить сына на пароходе, хоть третьим или четвертым классом, учиться в Америку? Нет. А Змея позаботился. Он одолжил десять тысяч долларов всего под девять процентов. И мой мальчик отправился, как мандарин, на самолёте „Пан-Америкэн“ с деньгами на три года обучения. Теперь он дипломированный архитектор. У него есть „грин кард“, а в следующем месяце будет американский паспорт. Тогда он сможет вернуться, и никто его и пальцем не тронет. Он поможет защитить мое поколение и защитит свое, и поколение своего сына, и сыновей его сына!

Да, Змея дал мне денег. И они давно уже возвращены со всеми процентами из того, что он помог мне заработать. Я буду предан Змее — пока он не переменится. В один прекрасный день он переменится. Все гуйлао так делают, все змеи… Но теперь я — Великий Дракон, и ни богам, ни дьяволам, ни самому Змее не причинить вреда ни моей семье, ни моим банковским счетам в Швейцарии и Канаде».

— Пойдем. Нам лучше вернуться, юный Очкарик У, — добродушно произнес он, а когда они пришли назад к заграждениям, доложил старшему инспектору Смиту о происшествии.

— Положи деньги в наш «банк», сержант, — распорядился Смит. — Закажешь сегодня вечером большой банкет для наших ребят.

— Есть, сэр.

— Говоришь, это был детектив-констебль У? Тот, что хочет в Эс-ай?

— Да, сэр. Он превосходный парень, этот Очкарик. Смит послал за У и похвалил его.

— Так и где же эта старая ама?

У показал на неё. Она смотрела на угол, за которым скрылся громила, и нетерпеливо ждала. Через минуту старуха выбралась из гудящей толпы и, бормоча проклятия, заковыляла прочь.

— У, давай за ней! — приказал Смит. — Смотри, чтобы старая ведьма тебя не заметила. Она выведет нас на этого паршивого мелкого ублюдка, что сбежал. Будь осторожен, и когда старуха скроется в своей норе, позвони сержанту.

— Есть, сэр.

— Никаких опрометчивых действий! Может, нам удастся поймать всех. Должно быть, это целая шайка.

— Есть, сэр.

— Давай. — Старшие смотрели, как юный детектив последовал за наводчицей. — Этот парнишка будет что надо. Но не для нас, а, сержант?

— Не для нас, сэр.

— Думаю, надо рекомендовать его в Эс-ай. Возможно… Неожиданно наступила зловещая тишина, потом из-за угла донеслись крики, озлобленный рев. Оба полицейских рванули назад. В их отсутствие толпа смела часть ограждения, оттеснила четырех копов и теперь ломилась в банк. Менеджер Сун со своим помощником тщетно пытались закрыть двери перед визжащими, выкрикивающими проклятия людьми. Баррикады начали поддаваться.

— Вызывай взвод по борьбе с беспорядками!

Мок помчался к патрульной машине. Смит бесстрашно кинулся к началу очереди со своим мегафоном. Его приказ прекратить драку потонул в оглушительном гомоне толпы. Через дорогу уже бежали полицейские из подкрепления. Быстро и энергично они бросились на подмогу Смиту, но толпа набирала силу. Сун и его кассирши захлопнули было двери — их силой открыли снова. Вылетевший из толпы кирпич разбил окно из толстого листового стекла. Раздался одобрительный гул. Стоявшие впереди пытались выбраться, а напиравшие сзади — подобраться к дверям. В здание полетело ещё несколько кирпичей, а потом куски досок со строящегося рядом здания. Ещё один камень попал в стекло, и оно полностью рассыпалось. Ревущая толпа устремилась вперед. Какая-то девушка упала, и её задавили.

— Эй, парни, — крикнул Смит, — помогите мне!

Он схватил секцию заграждения и, выставив её перед собой, как щит, вместе с четырьмя другими полицейскими двинулся на передние ряды, оттеснил их назад. Стараясь перекричать несмолкающие вопли, он приказал налечь плечом и противостоять обезумевшей толпе. Его примеру последовали другие полицейские. В банк снова полетели кирпичи, а потом раздалось надрывное:

— Бей ворюг из этого етического банка! Бей их! Они украли наши деньги…

— Бей блудодеев!

— Я хочу получить свои деньги…

— Бей заморских дьяволов…

Смит увидел, что настроение тех, кто стоял рядом, резко изменилось. Сердце замерло, когда они подхватили клич, забыв про банк, и потянулись к нему. Такие взгляды он уже видел однажды и теперь понял, что погиб. В пятьдесят шестом, во время беспорядков, когда бессмысленная ярость охватила вдруг двести тысяч китайцев в Коулуне, его точно убили бы, если бы не пистолет-пулемет «стен». Смит тогда прикончил четырех человек, расчищая себе дорогу очередями. Сейчас оружия у него не было, и он дрался не на жизнь, а на смерть. С него сорвали фуражку, кто-то ухватился за ремни портупеи и ударил кулаком между ног, другой удар кулаком пришелся в лицо, а чьи-то пальцы с длинными, как когти, ногтями тянулись к глазам. Мок и все остальные бесстрашно ринулись в толчею на выручку. Мока ударили кирпичом, потом — чем-то деревянным, оставив глубокую рану на щеке. На Смита навалились со всех сторон, и он отчаянно пытался прикрыть руками голову. И тут из-за угла под вой сирены вывернула «черная мария» взвода по борьбе с беспорядками. Десять бойцов врезались в толпу и оттащили Смита в сторону. Изо рта у него текла струйка крови, левая рука беспомощно болталась.

— С вами все в порядке, сэр?

— Да. Поставьте эти чертовы заграждения обратно, ради Христа! Отгоните ублюдков от банка — пожарные рукава сюда!

Но пожарные рукава не понадобились. При первой же яростной атаке взвода по борьбе с беспорядками передние ряды толпы дрогнули, а теперь и остальные отошли на безопасное расстояние и стояли, угрюмо наблюдая за происходящим. Кое-кто по-прежнему выкрикивал ругательства. Смит схватил мегафон.

— Тот, кто подойдет ближе чем на двадцать ярдов, будет арестован и депортирован! — Он пытался отдышаться. — Тем, кто хочет попасть в «Хо-Пак», встать в очередь в ста ярдах отсюда.

Злобно галдящая толпа медлила, но, когда взвод по борьбе с беспорядками во главе с Моком стремительно двинулся вперед, люди спешно отпрянули и стали пятиться, наступая друг другу на ноги.

— Похоже, мне вывихнули плечо, черт возьми. — Смит грязно выругался.

— Что делать с этими ублюдками, сэр? — спросил Мок, морщась от боли. Он тяжело дышал, разодранная щека вся в крови, форма порвана.

Смит взялся за предплечье — рука болела все сильнее — и посмотрел через улицу на угрюмую, глазеющую толпу.

— Пусть взвод по борьбе с беспорядками остается здесь. Вызови ещё один из Западного Абердина, поставь в известность Сентрал. Где, черт возьми, моя фуражка? Если я поймаю этого уб…

— Сэр! — позвал один из полицейских.

Он стоял на коленях рядом с задавленной девушкой. Она, видимо, работала в баре или дансинге: такое печальное, милое — и такое застывшее — выражение лица, одновременно молодого и старого. Изо рта текла струйка крови и вылетало прерывистое дыхание.

— Господи, вызовите «скорую»!

Пока Смит смотрел на неё, не в силах помочь, девушка захлебнулась собственной кровью и умерла.