он мертв. Вы же знаете, как непросто выявлять врагов. Тратишь столько времени и сил. — Помолчав, Кросс закурил. — Звание у него довольно высокое — майор, а это значит, что дело очень скверное. Возможно, это был ещё один особый агент с заданием курсировать по Азии и глубоко внедриться лет на двадцать — тридцать.

— Эти ублюдки планируют свои игры на такой долгий срок, что оторопь берет! — вздохнул Роузмонт. — Что вы собираетесь делать с трупом?

Кросс улыбнулся:

— Один из моих парней говорит по-русски. Я попросил его позвонить капитану судна — Григорию Суслеву. Тот, конечно, член партии, но довольно безвредный. Посещает время от времени подружку, снимающую квартиру в Монкоке. Девочку из бара, которая за скромное вознаграждение развлекает его, когда судно приходит сюда. Посещает скачки, театр, ездил пару раз играть в Макао, хорошо говорит по- английски. Суслев под наблюдением. Я не хочу, чтобы кто-то из ваших лихих парней напрягал известного нам противника.

— Значит, Суслев бывает здесь регулярно?

— Да, он уже много лет бороздит эти воды, а порт приписки у него — Владивосток. Кстати, он когда- то был командиром подводной лодки. Якшается здесь с разными экстремистами. В основном под градусом.

— Что ты имеешь в виду?

— Пьяный, но не очень. Бывает у некоторых британских «розовых», умеренных либералов, вроде Сэма и Молли Финн.

— Это те, что все время пишут письма в газеты?

— Да. Они больше зануды, чем неблагонадежные. Во всяком случае, этот мой человек сказал капитану Суслеву, как и было приказано, что мы приносим извинения, но, похоже, у одного из его моряков случился сердечный приступ в телефонной будке на терминале «Голден ферриз». Суслев едва не потерял дар речи, и было из-за чего. В кармане Воранского «случайно оказалась» дословная запись телефонного разговора его убийцы. Мы перевели её на русский, дабы выказать им наше неудовольствие. Они на этом судне все профессионалы, достаточно опытные, чтобы знать, что без веской причины, если нас не спровоцируют, мы их агентов не убираем. Им прекрасно известно, что мы лишь наблюдаем за теми, кто у нас на заметке, а если они начинают основательно досаждать, депортируем. — Кросс мрачно глянул через стол на Роузмонта, хотя и продолжал говорить как ни в чем не бывало. — Мы считаем, что наши методы более эффективны, чем нож, удавка, яд или пуля.

Роузмонт кивнул:

— Но кому понадобилось убивать его?

Кросс снова посмотрел на фотографии. Этих двух китайцев он не знал, но лица были видны отчетливо, а тело на заднем плане служило невероятной уликой.

— Мы найдем их. Кто бы они ни были. Звонивший в полицейский участок заявил, что они из 14К. Но хотя говорил он на шанхайском диалекте, акцент выдавал в нем жителя Нинбо[129], так что вряд ли это правда. Видимо, член какой-то триады. Может, «Зеленого Пана». Вне сомнения, хорошо обученный профессионал: владение ножом прекрасное, точность удара высокая — человек умирает через секунду, не издав ни звука. Это мог быть один из тех, кого ваше ЦРУ натаскивало для разведки Чан Кайши. А может, корейский спецагент: там тоже есть ваши ученики, и они тоже имеют зуб на Советы, верно? Или китайский агент, хотя это очень маловероятно. Их люди обычно не идут на убийство гуйлао и, уж конечно, не будут этого делать в Гонконге.

Роузмонт кивнул, пропустив критику мимо ушей, и передал Кроссу оставшиеся фотографии. Он крайне нуждался в помощи англичанина.

— Это снимки дома, в который они зашли. И таблички с названием улицы. Наш человек иероглифов не знает, но они переводятся как «Улица Первого Времени Года, дом четырнадцать». Это какой-то паршивый закоулок на задворках автобусного парка в Норт-Пойнт.

Кросс принялся тщательно изучать снимки. Роузмонт бросил взгляд на часы, потом встал и подошел к единственному окну, выходившему на часть гавани.

— Взгляните! — гордо произнес он.

Остальные двое подошли к нему. К военной верфи на гонконгской стороне двигалась, огибая Норт- Пойнт, громада ядерного авианосца. Корабль был украшен флагами расцвечивания, все обязательные для подъема полотнища трепетали на ветру. На просторной палубе толпилось множество моряков в белой форме, аккуратными рядами стояли грозные реактивные истребители. Водоизмещение авианосца достигало почти восьмидесяти четырех тысяч тонн. Никакой дымовой трубы, только широкий, зловещего вида комплекс мостика, расположенная под углом к корпусу взлетная полоса длиной тысяча сто футов[130] для одновременного взлета и посадки реактивных самолётов. Первый авианосец нового поколения.

— Вот это корабль! — с завистью проговорил англичанин. Колосс первый раз заходил в Гонконг со времени ввода в строй в шестидесятом году[131]. — Красавец, — признал он, хотя ему было неприятно, что корабль американский, а не английский. — Какую он может развить скорость?

— Не знаю. Это секретная информация, как и почти все остальное. — Роузмонт повернулся к нему: — Может, выдворите это треклятое советское шпионское судно к чертовой матери из порта?

— Можем выдворить, можем и взорвать, что будет в равной степени глупо. Стэнли, не стоит напрягаться. Нужно подходить к этому чуть более цивилизованно. Ремонт их судов — а некоторые действительно нуждаются в ремонте — неплохой источник дохода и разведывательной информации, и платят они по счетам исправно. Наш подход уже апробирован и проверен годами.

«Да, — беззлобно подумал Роузмонт, — но ваши методы уже не работают. Британской империи больше нет, британское владычество ушло в прошлое. Теперь мы имеем дело с другим противником, с более умными, жесткими, преданными своему делу фанатиками-тоталитаристами. Они не играют по правилам, но строят планы переустройства мира, которые щедро финансируются, чего бы это ни стоило. У вас, британцев, теперь нет ни денег, ни влияния, ни флота, ни армии, ни военной авиации. В вашем, черт возьми, гнилом правительстве полно социалистов, врагов, и мы считаем, что они вас продали. Вас уделали изнутри, ваши спецслужбы оскандалились: одни провалы начиная с Клауса Фукса[132] и кончая Филби и прочими. Господи, мы выиграли для вас обе эти проклятые войны, по большей части заплатили за них, а мирное время вы оба раза изгадили. А если бы не наше командование стратегической авиацией, наши ракеты, наши ударные ядерные силы, наш военно-морской флот, наша армия, наши ВВС, наши налогоплательщики, наши деньги, вы были бы уже на том свете или в треклятой Сибири. А пока, нравится мне это или нет, я вынужден иметь с вами дело. Гонконг нам нужен как окно, а сейчас нам нужны ваши полицейские, чтобы охранять авианосец».

— Родж, спасибо за дополнительных людей, — поблагодарил он. — Мы, конечно, признательны за это.

— Мы тоже не хотим никаких происшествий, пока он здесь. Красивый корабль. Завидую, что у вас такой есть.

— Капитан будет держать корабль и экипаж в строгости: со всеми увольняющимися на берег проведут инструктаж, предупредят. Ну и мы будем помогать на все сто.

— Я распоряжусь, чтобы вам предоставили список баров, куда вашим морякам лучше не заходить. Одни из них известны как места сборищ коммунистов, а другие часто посещают наши парни с корабля ВМС Её Величества «Дарт». — Кросс улыбнулся. — Тут недалеко до потасовки.

— Это точно. Родж, в этой истории с убийством Воранского слишком много совпадений. Может, прислать человека, говорящего по-шанхайски, чтобы помог при допросе?

— Я дам знать, если мне потребуется помощь.

— Тогда нельзя ли нам сейчас получить копии остальных докладов АМГ тайбаню? И мы отстанем от тебя.

Кросс ответил пристальным взглядом, неловко поежившись, хотя и был готов к этому вопросу.

— Я должен получить добро от Уайтхолла.

Роузмонт был удивлен.