встречала у Димки, – подружки его друзей. Завидев Ксению, они кинулись к ней и засыпали новостями:

– Ксения Сергеевна! Здравствуйте! А мы открылись, здорово, да?! Мы теперь здесь подрабатываем! Александр Ильич обещал устроить нам удобный график работ, чтобы мы учились и работали! Это он специально для Лены павильон открыл, здорово?!

Ксения, конечно, понимала, что отцовская любовь безгранична, но почему-то сейчас ее это не слишком обрадовало. Хотя она старательно себя заставляла. Мудрый Семенов все учел: и глаза дочери не надо напрягать – говорят, на зелени они отдыхают, и работа прибыльная и интересная, и… Ну надо было бы порадоваться за девочку, а не получалось, и все тут!

«Ксюша! Спокойно! – твердила сама себе Ксения. – Только подумай, каков отец! Это тебе не Ленечка. Не отобрал, а подарил собственному дитю целый павильон!»

А противный внутренний голосок дребезжал: «Твой павильон, Ксюша. Семенов у тебя идею украл, воплотил – и получился добрый папа для Леночки».

Новый павильон привлек внимание не одной Ксении, здесь уже бродили с кошелками какие-то женщины, забегали надушенные дамы, а один подвыпивший господин в длинном белом шарфе поверх пальто уже прочно прилип к прилавку и чего-то расспрашивал у продавца Ларисы:

– Не, Муся, а это правда не кактус? А че, похож! Моя Муся от таких коряг просто тащится, прикинь! А че полторушку-то стоит?! Скинуть надо! Да, и эти щупальца оборвать, он у меня в багажник не влезет.

Еще ничего не понимая, Ксения подошла к Ларисе с покупателем и увидела… Димкин молочай, с растопыренными лапками и смешной шляпкой на верхушке стоял возле самого входа, и к нему уже приценялся этот бритоголовый в белом шарфе.

– Лариса… – не слышала своего голоса Ксения. – Почему на нем цена? Ты его продаешь? Я… Я же никогда… Лариса, я его покупаю. Лариса, я его покупаю! Ты что, не слышишь?!

Парень уже вытащил деньги и теперь все больше наливался краской:

– Ты, мать, слышь, не куражься. Это мой кактус, я его уже купил. Муся, слышь, заверни его. Токо присоски обломай…

Совершенно белая Ксения повернулась к покупателю и прошипела:

– Слышь, сынок! Это мой цветок! Мой, понял? Я его ни за какие твои паршивые деньги продавать не собираюсь! И если ты сейчас не отвалишь… Лариса! Сколько он стоит?! Полторы тысячи? На! На тебе две! Три на! Забирай! И убери этого лысого! Я его покалечу!!!

Парень надменно сплюнул прямо на мраморный пол и процедил:

– Да забирай ты свое сено! За какую-то зеленую корягу… Если б ты мужиком была, я б тебя…

Он вышел из павильона, старательно хлопнув стеклянной дверью.

Ксения ухватилась за тяжеленный горшок и попыталась поднять. Горшок не поддавался.

– Теть Ксень! – крутилась вокруг нее Лариса. – Ну чего вы, сейчас мы вам до дома довезти поможем, машину вызовем, у нас предусмотрено!

– Да идите вы с вашей машиной, – отмахнулась Ксения. – Я сама!

Девчонки столпились возле нее, наперебой уговаривали подождать машину, но взяли только хитростью – толстенькая Маша, которая тоже не раз бывала в гостях у Дарковых, встав возле молочая, серьезно прикрикнула на женщину:

– Теть Ксеня! Я вам его не дам просто так, голого! На улице уже минус, а вы пока дотащитесь, он весь замерзнет! – И девчонка строго сверкнула глазами.

– Ага… Правильно, Машенька, я его заморозить могу… – пришла в себя Ксения. – Ты заверни его, девочка. И чтобы нести удобно было…

Умненькая Маша копалась с цветком ровно до тех пор, пока не подъехал маленький микроавтобус. Из него выскочил крепенький мужичок и мягко отстранил Ксению.

– Давай-ка, хозяюшка, твоего красавца домой повезем. – Он умело ухватился за горшок и очень ловко устроил его в салоне.

Ксения села туда же и назвала адрес.

– Сейчас мы вас быстренько, здесь близко, – балагурил водитель. – А чего не радостная такая, хозяйка? Нового постояльца везем!

– Не новый он. Мой это цветок… – набыченно проговорила Ксения.

– Стало быть, передумала продавать? И правильно, разве цветок-то может помешать?

– Он мне и не мешал. Его у меня стащили… А я еще все думала: чего это на кухне не хватает, думала… А у меня стащили… А мне его сын принес, Димка. Он еще маленький был, все домой тащил, то котенка, то мышку… Котенка отец выкинул, а мышь я сама выпустила, потому что боюсь… А он тогда цветок принес и каждый день бегал смотреть, чтобы отец его тоже не выкинул… – Ксения вдруг всхлипнула. – Пересаживал сам, а отец ругался, говорил, грязь, а Димка потом полы мыл…

– Да гнала б ты такого отца-то к едрене фене! – не выдержал сердечный водитель. – На кой хрен он нужен, ежли от него мальчонке столько переживаний-то!

– Он сам от нас ушел, и слава богу… – вытерла нос Ксения и постаралась успокоиться. – Вы, наверное, думаете, это все нюни, да? Ну что я из-за цветка-то так…

– Да не думаю я! У меня у самого жена каждое утро к этим цветам подходит и уж чего только им не наговаривает! И «вы мои хорошие»! И «вы мои любимые»! Я даже злился сперва, говорю – ты б меня так звала! А она мне, мол, когда ты у меня расцветешь вот такой вот розой, я тебя еще не так назову. Ну а где ж мне розой-то! А потом плюнул: ну говорит себе баба ласковые слова, так ведь она ж цветам, а не мужику постороннему, правда ж? И я ведь ей ничего такого уж сто лет не говорил.

Ксения усмехнулась и качнула головой.