– Да уж теперь неважно. Давайте собирайтесь, Антон Петрович, наряжайтесь, вас пригласили в гости, – быстро переменила тему Люся.
– В такую рань?
– Никакая не рань – уже половина четвертого. Женщина почти полчаса нас ждет, идемте.
На первый этаж спускались чинно – впереди Люся, следом напыщенный Антон Петрович в разорванной рубахе – с утра он понадеялся, что женщины исправят неполадки в его костюме, но дамам было не до того. Замыкала шествие Василиса, чтобы перекрыть все пути к бегству жениха.
– Ну, наконец-то! – встретила их соседка. – А я уж думала, заблудились вы, что ли? Или передумали…
– Что передумали? – насторожился мужчина.
– Да ничего, проходите, – толкнула его в спину Василиса, и Антон Петрович мячиком пропрыгал в комнату.
Аня всерьез подготовилась к смотринам. Максимка был куда-то срочно сплавлен, все вокруг сияло чистотой, а посреди комнаты красовался накрытый стол. Почему-то на две персоны.
– Ой, Анечка, а ведь мы торопимся! – притворно вскинулась Люся, правильно оценив количество расставленных приборов.
– А то, может, посидите? – слабо уговаривала Аня.
– Ну что ж, и посидим, – уселась было Василиса.
– Только у себя дома, – дернула ее подруга за руку. – У нас такая куча дел, вы не представляете!
Василиса нехотя последовала в коридор.
– Так вы никуда не уходите, я через часок вернусь! – крикнул им вдогонку Антон Петрович. – Или лучше ключ оставьте!
– На вас всех никаких ключей не напасешься, – вежливо улыбнулась Люся и понеслась домой. Следом загромыхала Василиса.
Придя домой, Людмила Ефимовна первым делом схватилась за ведро.
– Ты чего? – удивилась Василиса.
– Надо полы помыть, срочно. Так сказать, следы замыть. Ну… чтобы он к нам не вернулся, примета такая есть.
– Да и правда: пусть у них все будет хорошо, – схватила Василиса тряпку.
Вот уж правда: если считаешь, что живется тебе ужас до чего плохо, устрой на недельку в доме общежитие, а уж когда все разъедутся, поймешь, что самое большое счастье – вот оно, рядом! Это когда можно развалиться на диване и не думать, не задрался ли подол выше обычного, когда можно пялиться в телевизор, сколько пожелает душа, и вообще, когда ты можешь все, что можешь. Василисе с подругой хватило одного дня, чтобы это понять.
– И что мы узнали? – присела рядышком подруга. – Куда продвинулись?
– У нас теперь появилась маленькая цепочка: Едякина – Львова – Тарасов… Хотя, слышишь, Люсь, а может, Тарасов и не из цепочки? Ну так, посторонний?
– Ага! Я тоже не особенно про него думала, когда Римма рассказывала. А вот когда на меня Потапов визжать стал, когда я только фамилию его упомянула, так я сразу смекнула – правильно движемся. Он же мне, знаешь, чего кричал-то? Вы, мол, и до Тарасова добрались!
– Да уж, из Витенькиных уст это большая награда. Ну что же, завтра займемся Тарасовым. Ты адресок- то не потеряла?
Утром Люся, сладко разоспавшаяся, очнулась оттого, что кто-то упрямо трепал ее за плечо.
– Вставай, Люся! Ты уже опаздываешь! – ревела над ухом Василиса.
– Что случилось? Куда опаздываю? – сонно моргала Люся.
– Ты уже проспала! Времени половина восьмого, а тебе надо к восьми!
– Да куда к восьми-то?
– К Веронике Мефодиевне, ты что, забыла? Она же сказала – сегодня к восьми явиться, чтобы за котом наблюдать.
– А мы разве не вместе идем?
– Не-а! Баба Вася с нами сидит, – объяснил чей-то тонкий голосок.
Вася удрученно смотрела на подругу – возле нее скакали две внучки.
– Я же тебе говорю, верной дорогой движемся. Вон и Пашка твой Тарасова перепугался, – пробурчала Люся, вылезая из постели.
Все ясно – не успела Людмила Ефимовна появиться в милиции, а Пашка, Васин сынок, вмиг пронюхал ситуацию и усадил матушку с детьми. Что ж, к Веронике Мефодиевне придется идти одной, а уж потом непременно к Тарасову – надо же разобраться в этой мешанине.
Несмотря на приглашение, оказалось, что Люсю никто у Вероники Мефодиевны не ждал. Хозяйка валялась в постели, и проснуться она должна, по утверждению женщины, которая открыла Люсе дверь, не раньше двух часов. Едва переступив порог, Люся поняла: вчера были гости. Причем гости какие-то невоспитанные, которые могут бросать окурки на пол, ставить тарелки под сервант, а использованные салфетки выбрасывать в цветочные горшки. В квартире царил погром и витал несвежий дух гулянки.
