– Хорошо, – буркнул Борис. – Пусть котлеты крутит. Только чтобы в разговор не лезла.

Василиса с силой пнула верную подругу по ноге, перекосилась в ласковой улыбке и отошла к плите. Никаких котлет крутить она не собиралась, но свидетелю надо было создать все условия.

– Я внимательно вас слушаю, – похлопала по Бориной ладошке Люся. – Значит, вы решили осчастливить своим подарком молодую пару и подложить им мертвую невесту, так?

– Да самый-то прикол был не в том, что невеста мертвая, а в том… Короче, все так выглядело – лежит, значит, на сиденье невеста, вся в белом, при фате, при всех делах, а в руках у нее письмо. А там, значит, черным по белому написано – дескать, милый Миха, прощай, ты меня сегодня убил, а нам было так классно, ты меня никогда не забудешь, жить без тебя не могу, стреляюсь, ля, фа, сопли, слезы, а в конце подпись – твоя Холостяцкая Жизнь. И когда Миха увидит записку, ясен пень, он сначала примется на голове волосы драть, Валька ему давай в мозгах уже замену искать на случай тюряги, а тот письмо прочитает, а подарочная невеста – ха! – вскакивает и передает от нас пламенный «адье»! Классно?! Ой, да что ж такое? – снова схватился он за живот. – Вы тут посидите, а мне… теперь приспичило маме позвонить… вот черт…

Боря снова убежал, семеня, как японская гейша, а Люся с укоризной взглянула на подругу:

– Ну и где твое противоядие? Парень даже слова сказать не успевает! Сейчас закончится у него фантазия, «перезвонит» всем родственникам и вытурит нас. А мне еще надо вызнать, где он был в день убийства Валентины и какое у него алиби. И про Михаила спросить еще не успела. Хоть рису ему какого- нибудь завари!

Василиса напыщенно отвернулась. Ну, допустим, если даже она в этой чужой кухне отыщет рис, если она его и сварит, как ему его в рот-то запихать? Васино варево он точно есть не станет, потому что рис у нее стабильно пригорает, и потом его не едят даже дворовые собаки, Василиса знает, она их угощала.

– Так вот… – как ни в чем не бывало вернулся Борис. – Идея наша так и сдохла. Потому что невесту мы заказали, в машину к Михе ее посадили, а они с Валькой так и не вышли. Нет, «невеста» сидела, как положено. Час. А потом у нее закончилось время, у них же там все поминутно оплачивается, а на большее у нас денег не хватило. Мы и так столько бабок угрохали, всем скопом скидывались, но понимали – надо, у друга ж свадьба, как его не порадовать! Мы думали, что управимся, а ни фига – молодых хрен из-за стола вытащишь! Зато до обморока довели каких-то двух старух. Они в машину заглянули, а там покойная невеста развалилась, так их чуть паралич не хватил.

– Это не старухи, а мы были, – поджала губы Люся.

– Ну я и говорю – стар… две женщины, – поправился Борис.

Неизвестно, что уж так возмутило спокойную Люсю, но она вдруг вскочила, стала долбить себя в хлипенькую грудь и грозно выкрикивать:

– И вовсе с нами никаких параличей не было! Потому что мы, чтоб ты знал, работаем в частном сыскном агентстве! – понесло Люсю. – И у тебя мы пришли взять показания! Хорош, Вася, возле плиты торчать, садись и записывай!

Парень изменился в лице, причем совсем не в худшую сторону. Он восхищенно вытаращил глаза, вскочил и принялся торопливо подсовывать под Василису стул.

– Да вы чо?! В самделе сыщики?! Да ладно! Не, ну прикольно! Садитесь, бабушка… тетенька… девушка… Тьфу ты, черт, садитесь, я сейчас сам вам кофе… а может, за чайком сбегать? А может, и вовсе за… – Парень выразительно щелкнул себя по шее.

– Куда тебе бегать, – махнула рукой Василиса. – Ты еще не весь профсоюз обзвонил, садись уже.

Парень упал на стул и преданно уставился на подруг:

– Вы Мишкину и Валькину смерть расследуете, да? Молодцы! А чего – вас следователи наняли? А у них моложе ваще нет никого, да? Не, ну я в смысле, как хорошо, что старенькие – опыт там, все дела…

Дамы сурово набычились. Но Борис этого не замечал. Его охватил азарт, жуткое волнение. Он снова отпросился на пять минут сделать «звонок другу», вернулся и принялся бегать. Ему не сиделось. Он вскакивал, нарезал круги по кухне, снова плюхался на стул и нервно хихикал.

– Так, – наконец хлопнул он по столу. – Хватит бродить вокруг да около! Надо приступать к действиям! Значит, я так понимаю, вам необходимо подозревать всех! Начнем с меня!

– Мы, собственно, уже начали… – слабо вклинилась Люся.

– Замечательно! – обрадовался парень, но немедленно посерьезнел. – Замечательно, но глупо. Тупее ничего нельзя придумать. У меня очень важная причина не убивать, я не могу. То есть, конечно, я могу там выстрелить, бомбу подложить, но… мне придется замарать свой авторитет. Дело в том, что… ну как бы вам сказать… Дело в том, что после свадьбы Валентины я так нажрался, хотя мама уверяет, что у меня это нервное. А я маме верю, она работает медсестрой в частной клинике. Короче, со мной такая беда приключилась, когда я протрезвел, мне сначала жутко плохо было, а потом вроде ничего, но… дисбаланс нарушился, и я все время теперь гуляю только недалеко от…

– …туалета, мы уже поняли, – перебила его Василиса. – Но кто мог пойти на такое преступление?

Борис медленно покачал головой:

– Погодите, так дела не делаются. Вы должны меня проверить, так сказать, документально. Да! Мне совсем нельзя волноваться! Я даже на поминках Михаила продержался совсем недолго, хотя мамочка напичкала меня таблетками и уколами, как аптечный киоск. Однако ж вы не должны доверять мне на слово.

Люся и Василиса загрустили. Конечно, парень отчасти прав, но чего уж там его проверять, когда он за полчаса их пребывания уже двадцать раз сбегал «отзвониться». Пустая трата времени. Однако хозяин квартиры наседал.

– Так, значит, я утверждаю, что с первого числа в светлое время суток практически все время находился дома, потому что ко мне три раза в день приходила медсестра с уколами. А поскольку мамочка договаривалась с ней по дружбе, то тетя Шура, это она мне уколы ставила, прибегала, когда у нее выдавалась свободная минутка, то есть совершенно не предупреждая. Ни одного укола я не пропустил, меня бы мама заругала.

– Мы вам, безусловно, верим, – начала Люся. – Но…