Расскажу о себе.

Я нищий поэт.

Часто, сидя на скамейке в парке Р., я мечтаю и строю планы. Я размышляю не только о стихах, но и о самых разных научных открытиях. Решать математические проблемы не менее приятно, чем писать стихи. Но самое приятное, сидя на скамейке, смотреть на снующие мимо женские ножки. Женские ножки — это трепетность плавного изгиба. И даже после того, как женщина исчезает, остается уравнение этой трепетности. Я, навалившись всей тяжестью на спинку скамейки, с головой погружаюсь в решение этого уравнения. Из уравнения рождаются разные мечты и планы.

Я размышляю, например, о голове горгоны Медузы. Мне представляется несообразным, что увидевшие ее превращаются в камень. Если бы это и в самом деле происходило, то не было бы ни одного живого человека, видевшего Медузу, и, следовательно, никто бы не знал о ее существовании. Но, хорошенько поразмыслив, можно решить и эту загадку. Превращение в камень увидевших голову горгоны Медузы имеет какие-то особые причины, и если их устранить, то удастся не превратиться в камень. Исходя из этого, я пришел к такому выводу. Горгона Медуза — поразительная красавица, соперничавшая красотой с Афродитой, в наказание за что волосы ее были превращены в змей, — этот факт, несомненно, доказывает, что она действительно была воплощением красоты. Человек, с восхищением смотрящий на ее удивительную красоту, под действием кристаллизации любви, о которой говорил Стендаль, превращается в камень. Следовательно, тому, у кого сердце настолько холодное, что его неспособна взволновать даже красота Горгоны Медузы, не грозит опасность превратиться в камень. Видимо, именно таким был Персей. Я думал, что и мне хочется стать подобным ему. Именно человек, обладающий действительно холодным сердцем, способный остро ощущать все происходящее, но в то же время спокойно к нему относиться, обладает качествами, необходимыми поэту. «Холодное сердце, холодное сердце...» — без конца повторяя эти слова, я проверял их действенность. С тех пор эта фраза превращалась в заклинание всякий раз, когда я смотрел на женские ножки или шел по улице. Произнося это заклинание, я, казалось, еще лучше понимал, что означают для меня женские ножки.

Это случилось утром, как раз в то время, когда в парке не было ни души. Раскрыв блокнот, я пробегал глазами записанные мной вчера мечты и планы. Все они ассоциировались с женскими ножками, дарившими мне огромное вдохновение. В первой записи на вопрос: «Можно ли прикрыть прямоугольник ограниченным количеством отличающихся по величине квадратов?» — был дан ответ, оговоренный условием, что это невозможно в случае, если количество квадратов не превышает тридцати восьми. Я вспомнил стройные ножки девушки, появившиеся за мгновение до того, как я оставил выкладки.

В следующей высказывалось несколько идей относительно «автоматической вычислительной машины, использующей бинарную систему[9]», пришедших мне в голову благодаря карточным фокусам. Тут появились ноги торговки в плотно обтягивающих темно-синих хлопчатобумажных носках.

Были в блокноте и такие записи: «Съедобные крысы», «Стереомикрофотография», «Жидкая линза», «Вариатор времени», «Виселица для повешения вниз головой», «Таблица расчета человека».

В конце было записано стихотворение:

Но у меня еще не было ни одной законченной книги. Все они существовали лишь в моих мечтах и планах. Поэтому свой блокнот я назвал шкурой непойманного барсука.

В этот момент все и случилось. Подняв неожиданно глаза, я увидел странное животное. Для кошки — шерсть слишком густая, для собаки — хвост слишком толстый, не лиса это, не волк, не барсук, и уж конечно не крыса и не тигр, какое-то неведомое животное. Чем объяснять, лучше взглянуть на сделанный мною набросок.

Животное сидело в зарослях акации и неотрывно смотрело на меня. Хотя я и бросил на него неприязненный взгляд, оно не только не отвело глаз, но, напротив, еще пристальнее уставилось на меня своими огромными глазищами, что меня даже обеспокоило. У меня и в мыслях не было, что это хищник, способный сожрать человека, но я подумал: может быть, это какой-то зверь, сбежавший из зоопарка и питающий злобу ко всем людям. «Пошел вон», — повторял я тихо, пытаясь прогнать его, но он не собирался уходить, а встал и начал приближаться ко мне. Я растерялся. Но, судя по всему, у него не было намерения причинить мне вред, и я решил посмотреть, как он будет вести себя дальше. На всякий случай, чтобы подготовиться к худшему, я раскрыл в кармане нож, каким пользуются военные моряки.

Зверь приближался с невинным видом. Ровно в пяти шагах от меня, дойдя до тени моей головы, вытянутой косыми лучами утреннего солнца, он вдруг повел себя агрессивно. Оскалившись, он вцепился клыками в землю. Схватил что-то и зажал в зубах. Это была моя тень. Схватив мою тень, он вырвал ее из земли. Может быть, мне это показалось, но я явственно услышал жалобный вопль тени и увидел, как она скорчилась, моля о спасении. Я помчался за уносимой тенью. Но зверю сразу же удалось увернуться, и он скрылся среди деревьев. Дикий зверь бегает так быстро, что гнаться за ним бессмысленно.

Я стоял, ошеломленный...

Нет, так рассказывая об этой сцене, я искажаю правду. Лучше вообразите случившееся сами. Какое-то время я стоял растерянный, чувствуя полную опустошенность, будто у меня вырезали половину мозга.

Раздался звук приближающихся шагов. Послышались молодые голоса мужчины и женщины.

Я в панике спрятался за деревом. И стал обдумывать случившееся. По зрелом размышлении я пришел к выводу, что мне еще повезло. Что бы я делал, если бы вместо тени лишился уха, носа или лица! Это бы каждому бросилось в глаза. Я же лишился всего лишь тени. И если не буду выходить на солнце, никто этого не заметит. Зачем вообще нужна тень? Разве что в детской игре, когда топчут тени друг друга, но я ведь уже взрослый. Так что тень мне ни к чему.

Мужчина и женщина — видимо, пара влюбленных. Они были глубоко погружены в мысли друг друга. Наверное, только что сбежали из своей конторы. Десять часов утра — самое подходящее время для влюбленных, — соединившись, они излучали яркое сияние.

«Холодное сердце, холодное сердце...» — повторяя эти слова, я рассматривал ножки женщины. Надеясь при этом, что так мне, возможно, удастся забыть об украденной тени.

Женские ножки всегда позволяли мне одним прыжком проникнуть в душу женщины: вселяли в меня