Я присмотрелся. По их задним ногам ползли струйки темной жижи. Они даже не приподнимали хвостов, словно ничего уже не могли поделать. И как же они исхудали, все до единого! Обтянутые кожей живые скелеты с торчащими ребрами и крестцом.

– В этом году я за ними следила, – сказала миссис Далби. – Вид у них страшный, я понимаю, но это случилось прямо на глазах.

– А… да… да. – Я впивался взглядом в заморышей, выискивал ключ к загадке. Мне доводилось наблюдать паразитарные истощения, но ничего подобного я еще не видел.

– А в прошлом году и раньше у вас на этих лугах много паслось скота?

– Да нет, – сказала она, подумав – Пожалуй, нет. Билли иногда выпускал сюда молочных коров, да и то редко.

Следовательно, трава не могла быть заражена глистами. Да и вообще картина была иной. Паратуберкулезный энтерит? Да, похоже. Но какими силами тридцать пять телят могли вдруг разом им заболеть? Сальмонеллез?.. Кокцидиоз?.. Может быть, отравление? В это время года на пастбищах попадаются всякие нежелательные растения. Я медленно прошелся по лугу, но ничего подозрительного не обнаружил. На таких обдуваемых всеми ветрами склонах даже трава росла медленно, и похвастать разнообразием растений они никак не могли. Выше, правда, темнел папоротник, но здесь его не было. Билли расчистил этот луг много лет назад.

– Миссис Далби, – сказал я, наконец. – На всякий случай дайте им еще глистогонное, а я возьму кал для лабораторного исследования.

Я принес из машины несколько стерильных пробирок и снова прошелся по лугу, аккуратно наполняя их из зловонных лужиц в разных его концах.

Отвезя пробирки в лабораторию, я попросил сразу же сообщить мне результаты по телефону. Позвонили из лаборатории уже на следующий день: абсолютно ничего. Я еле удержался, чтобы не помчаться тут же на ферму. Но что было бы толку? А стоять посреди луга и скрести в затылке… нет уж, увольте! Лучше подождать и узнать, подействовала ли вторая доза глистогонного. Хотя откуда? Ни один анализ не обнаружил никаких следов патогенных глистов.

В подобных случаях я всегда уповаю, что на меня вдруг снизойдет вдохновение в дороге или даже когда я осматриваю других животных. Но на этот раз, вылезая из машины перед домом миссис Далби, я по- прежнему был в полном недоумении.

Телятам стало чуть хуже. Я заранее решил – если меня не осенит, сделаю инъекцию витаминов наиболее ослабевшим. Главным образом для того, чтобы хоть что-то предпринять. И потому, отгоняя мысли о полной бесполезности моих стараний, я десять раз ткнул иглой шприца в туго натянувшуюся кожу десятерых бедняг, пока Чарли держал их за морду. Мы даже не стали загонять их в коровник. Они покорно давались в руки и посреди луга – что само по себе было уже скверным признаком.

– Так сообщите мне, что и как, миссис Далби, – сказал я хрипло, открывая дверцу машины. – Если от этой инъекции им станет лучше, тут же сделаем ее и остальным. – Я помахал рукой, как мог ободряюще, и уехал.

На душе у меня было до того скверно, что я словно онемел внутри. И следующие два-три дня я отгонял от себя всякую мысль о телятах Далби, будто стоит выкинуть их из головы – и они исчезнут, растворятся в воздухе. Но это средство не подействовало, звонок миссис Далби сразу вернул меня к действительности.

– Боюсь, телятам лучше не становится, мистер Хэрриот! – В ее голосе пряталось напряжение.

Я стиснул зубы и пробормотал в трубку:

– А как те, которым я сделал инъекцию?

– Никакой разницы.

Деваться от правды было некуда, и я сразу же поехал туда. Всю дорогу меня давило ощущение холодной пустоты внутри, безнадежной безысходности. У меня не хватило духу войти в дом, и я торопливо зашагал к лугу, где паслись злополучные телята.

И когда я оказался среди них, когда внимательно к ним присмотрелся, муки, которые я испытывал по пути сюда, побледнели в сравнении с тоскливым ужасом, нахлынувшим на меня теперь. Надвигалась еще одна катастрофа. Второго такого удара миссис Далби уже никак не выдержит. А телята сдохнут. И не половина, как год назад, но все. Потому что в состоянии их незаметно ни какой разницы. И ни один даже не пытается побороть болезнь…

Но какую болезнь? Господи, я же дипломированный ветеринар. Ну, пусть не такой уж опытный, однако и не зеленый новичок. Так должна же забрезжить у меня хоть какая-то мысль, почему целое стадо телят вот-вот попадет на живодерню прямо у меня на глазах.

Я увидел, что от дома ко мне идет миссис Далби, рядом, решительно взмахивая руками, шагает Уильям, а Чарли замыкает шествие.

Ну, что я им скажу? Пожму с горькой усмешкой плечами – дескать, ума не приложу, что с телятами, так не лучше ли сейчас же позвонить Мэллоку? Конечно, в будущем году вам нечего будет продать на скотном рынке, но велика ли важность? К тому времени с фермой вы все равно расстанетесь.

Спотыкаясь, я переходил от теленка к теленку, и мне становилось все труднее дышать – одно и то же, одно и то же: бессильно опущенная голова, торчащие кости, темные, уносящие жизнь струйки… И полная неподвижность. Наверное, каждый шаг дается им с трудом. Вот тот шагнул было, зашатался и чуть не упал.

Чарли толкнул калитку ярдах в ста ниже по склону. Я уставился на теленка передо мной. Ну, скажи же, скажи, в чем дело, что у тебя болит, с чего все началось? Но ответа не было. Теленок, один из самых маленьких с почти шоколадной головой, тупо смотрел на меня сквозь очки. Что, что?.. О чем я думаю?.. Какие еще очки? С ума я схожу или… Черт! Но у него же, правда очки – оба глаза обведены кольцом более светлой шерсти. И у того тоже. Ура! Все ясно! Наконец-то!

Ко мне, слегка запыхавшись, подошла миссис Далби.

– Доброе утро, мистер Хэрриот, – сказала она, стараясь улыбнуться. – Так что же? – И обвела телят тревожным взглядом.

– Доброе утро, доброе утро, миссис Далби! – воскликнул я радостно, с трудом подавляя желание прыгать, хохотать, а то и пройтись колесом разок-другой. – Да, сейчас картина совершенно прояснилась.

– Правда? Но в чем же?..

– Недостаточность меди, – ответил я небрежно, словно с самого начала взвешивал такую возможность. – На это указывает снижение пигментации, особенно вокруг глаз. Вот приглядитесь: шерсть у них почти у всех бледнее обычной. – Я небрежным жестом обвел телят. Чарли закивал.

– Ей богу, так. Да я и сам все время думал, и чего это у них с шерстью!

– А вылечить их можно? – задала миссис Далби неизбежный вопрос.

– Несомненно. Я сейчас же поеду приготовлю микстуру с медью, и мы каждому дадим полную дозу. Пока они на подножном корму, надо будет повторять дважды в месяц. Конечно, лишние хлопоты, но другого средства нет. Вы сумеете?

– Уж как-нибудь, – сказал Чарли.

– Уж как-нибудь! – повторил малыш Уильям и выпятил грудь, словно готовясь схватить теленка.

Микстура оказала магическое действие. В моем распоряжении не было нынешних долгодействующих препаратов меди для инъекций, но и раствор сульфата меди, изготовленный под краном на кухне Скелдейл- Хауса, сотворил чудеса. Не прошло и месяца, а телята, заметно подросшие и упитанные, уже прыгали и резвились на склонах. Ни один не погиб, ни один не остался заморышем. Словно бы вообще ничего не было, словно роковая угроза не нависала не только над телятами, но и над вдовой с тремя маленькими детьми.

Пусть в последнюю минуту, но удар удалось отвратить, хотя я понимал, что это лишь временная передышка. Маленькой миссис Далби предстояла еще долгая изнурительная борьба.

Я не любил и не люблю перемен, и все-таки мне приятно перенестись на двадцать лет вперед от того дня и вспомнить еще одно утро на кухне этой фермы. Я сидел за тем же столиком, взяв масляную лепешку с того же подноса и раздумывая, остановить ли дальнейший выбор на ячменном хлебце или на тарталетке с джемом.