машины. Тот же булочник пользовался этой дорогой и накануне, проехал мимо ограды детской площадки в два часа, но тогда автомобиля не оказалось. В половине пятого две женщины, ехавшие в машине, спрашивали его, не видел ли он маленького мальчика, по булочник к тому времени был уже почти в Форби. Красный «ягуар», возможно, и проезжал мимо него, возможно, в нем сидел ребенок, но он этого не помнил.

Доставщик безалкогольных напитков оказался менее наблюдателен. Он не замечал ничего необычного на этой дороге — ни в последнее время, ни в августе.

Берден вернулся в полицейский участок и перекусил на скорую руку в кабинете Уэксфорда. Они потратили все послеполуденное время на допрос жалкой кучки мужчин, все из которых были на редкость изворотливы, в большинстве своем тщедушны и в то или иное время пытались завязать дружеские отношения с детьми. Среди них был умственно отсталый девятнадцатилетний парень, который имел обыкновение слоняться у школьных ворот; средних лет учитель начальной школы, уволенный с работы много лет назад; помощник торговца мануфактурными товарами, который подсаживался в купе железнодорожных поездов к одиноким детям; шизофреник, который изнасиловал собственную маленькую дочку и теперь был выпущен из психиатрической больницы.

— Милая у нас работенка, — сказал Берден. — Мне просто муторно.

— Благодари Бога… — отозвался Уэксфорд. — И ты мог бы оказаться среди них, если бы твои родители бросили тебя. И я мог бы, если бы откликнулся на одно из предложений, сделанных мне в школьной раздевалке. Они обречены жить в вечной темноте, в которой рождены, как сказал Блейк или кто- то еще из мудрых. Жалость ничего не стоит, Майк, а это жуткое зрелище более поучительно, чем все крики о телесных наказаниях, и виселицах, и кастрации, и обо всем, что угодно.

— Я не кричу, сэр. Я просто сторонник воспитания самоконтроля. А жалость я испытываю к той матери и ее несчастному ребенку.

— Да, но милосердие нельзя цедить по капле. Твоя проблема в том, что ты — как засорившийся дуршлаг, и твое милосердие просачивается через пару крошечных дырочек. Тем не менее, никого из этих жалких деклассированных личностей не было вчера вблизи Милл-Лейн, и мне трудно себе представить, чтобы кто-то из них проезжал по той дороге в красном «ягуаре».

Если вы в течение десяти месяцев пи разу никуда не выходили вечером, перспектива похода в кино в компании вашего зятя и двоих детей может показаться вам выдающимся событием. Грейс Вудвилл отправилась в три часа в парикмахерскую и, выйдя оттуда, почувствовала себя в еще более приподнятом настроении, чем в тот момент, когда Пат впервые поцеловала ее по собственному почину. В витрине магазина «Моран» был выставлен премиленький золотисто-коричневый свитер, и Грейс, которая уже целый век ничего не покупала себе из вещей, поддалась порыву немедленно купить его.

Надо устроить сегодня особенный ужин для Майка, сделать цыпленка под соусом карри. Джин никогда не готовила это блюдо, потому что не любила его, а Майк и дети обожали. Грейс купила цыпленка, и к тому моменту, когда Джон и Пат вернулись из школы, бунгало уже было густо наполнено ароматом соуса карри и кисло-сладким запахом ананаса.

В шесть часов Грейс отошла от стола и переоделась в новый свитер. Без пяти семь все они уже сидели в гостиной, нарядные и немного смущенные, больше похожие на людей, надеющихся, что их возьмут в гости, чем на семью, собравшуюся пойти в местный кинотеатр.

Телефон не умолкал ни на минуту. В полицейский участок Кингсмаркхема звонили не только люди, живущие поблизости, не только из графства Сассекс, но и из Бирмингема и Ньюкасла, а также из Северной Шотландии. Все звонившие заявляли, что видели Джона Лоуренса одного, либо с мужчиной, либо с двумя мужчинами или двумя Женщинами. Какая-то женщина из Карлайла видела его, как она утверждала, со Стеллой Риверс. Лавочник в Кардиффе продал Джону мороженое. Водитель грузовика подвозил пропавшего Лоуренса и сопровождавшего его мужчину средних лет в Грантхем. Все эти истории нуждались в проверке, хотя и казались весьма сомнительными.

На участок стекались люди с рассказами о подозрительных личностях и машинах, замеченных на Милл-Лейн. К этому моменту подозревались не только красные «ягуары», но и черные, и зеленые, а также черные фургоны и мотоциклы с колясками. А тем временем энергичный поиск продолжался. Работая без перерыва, люди Уэксфорда вели методичное расследование, переходя из дома в дом, с особенным пристрастием опрашивая всех мужчин старше шестнадцати лет.

Без пяти семь Берден оказался возле отеля «Олива и голубка» на главной улице Кингсмаркхема, напротив кинотеатра. Он вспомнил о встрече с Грейс и своими детьми, а также о том, что должен увидеть Джемму Лоуренс перед окончанием рабочего дня.

Телефон-автомат возле отеля был занят, и возле телефонной будки стояла небольшая очередь ожидающих. К тому моменту, когда все поговорят, решил Берден, пройдет добрых десять минут. Он снова бросил взгляд на кинотеатр и увидел, что, хотя начало удлиненной программы в половине восьмого, главный фильм начнется не раньше чем через час. Не было никакого смысла звонить Грейс, когда он мог спокойно заехать в Стоуэртон, выяснить, как обстоят дела у миссис Лоуренс, и успеть домой к без четверти восемь. Грейс вряд ли рассчитывает на то, что он приедет вовремя. Она прекрасно все понимает. И, безусловно, даже его дети вряд ли высидели бы и документальный фильм о путешествии по Восточной Англии, и хронику новостей, и все анонсы кинокартин.

На этот раз парадная дверь оказалась закрыта. Улица выглядела пустынной, но почти каждый дом был ярко освещен. Казалось, что накануне не произошло ничего такого, что могло нарушить покой этой тихой загородной улочки. Прошло время, и мужчины и женщины смеялись, и болтали, и работали, и смотрели телевизор, и говорили: ну что тут поделаешь? Такова жизнь.

В ее доме свет не горел. Он постучал в дверь, и никто не появился. Наверное, она куда-то ушла. И это несмотря на то, что пропал, а возможно, убит ее единственный ребенок? он вспомнил, как она была одета, состояние ее дома. Особа, любящая повеселиться, подумал он, и не слишком преданная мать. Очень может быть, что приехал один из ее лондонских друзей, и она ушла с ним.

Майк снова постучал, и тут услышал какой-то звук, какое-то шарканье. Медленные шаги тяжело приблизились к двери и замерли.

Он позвал:

— Миссис Лоуренс, все в порядке?

До него донесся тихий ответный звук — то ли всхлип, то ли стон. Дверь дрогнула и открылась внутрь.

Ее лицо было безжизненным и распухшим от слез. Она плакала, всхлипывая. Слезы струились по ее лицу. Берден закрыл за собой дверь и включил свет.

— Что произошло?

Она отвернулась от него, бросилась к степе и замолотила по ней кулаками:

— О господи, что мне делать?

— Я знаю, как это трудно, — беспомощно сказал он, — но мы делаем все, что в человеческих силах. Мы…

— Ваши люди, — всхлипнула она, — приходили и уходили весь день, искали и… и спрашивали меня о разных вещах. Они перерыли весь дом! И люди непрерывно звонили, ужасные люди. А одна женщина… женщина… О господи! Она сказала, что Джон мертв, и она… она описала, как он умер, и сказала, что это я во всем виновата! Я не могу этого вынести, не могу вынести, я отравлюсь газом, я вскрою себе вены…

— Прекратите! — заорал Берден.

Она повернулась к нему и пронзительно закричала ему в лицо. Он размахнулся и больно ударил ее по щеке. Джемма захлебнулась и обмякла. Чтобы не дать ей упасть, он обхватил ее руками, и на мгновение она прижалась к нему, словно в любовном объятии, уткнув мокрое лицо в его шею. Потом она сделала шаг назад и встряхнулась, разметав свои рыжие волосы.

— Простите меня, — сказала она. Ее голос был хриплым от слез. — Я обезумела. Мне кажется, я схожу с ума.

— Идите сюда и расскажите мне все. Ранее вы были настроены более оптимистично.

— Это было сегодня утром.

Джемма говорила теперь спокойно, тонким прерывающимся голосом. Постепенно и не очень связно она рассказала ему о полицейском, который обыскал ее шкафы и обшарил мансарду, о том, как полицейские