заступился за товарища шериф. — Эйп прекрасно доказал, что может участвовать в работе совета и мы все знаем его не один год.

— В том то и дело, — ответил Паркинсон. — Мы его слишком хорошо знаем, поэтому я хочу предложить другую форму совета.

— Изменить годами сложившийся порядок? — Артур встал с кресла.

— Если вы не заметили, то Станислава с нами нет, — уверенно произнёс Тод. — Поэтому порядок уже изменился.

— Тогда давайте проголосуем. Кто за то, чтобы Арнольд занял пятое кресло в совете? — Артур поднял руку. — Что? Мы же привыкли всё решать сообща.

— Если ты имеешь в виду меня, — ответила Грета, — то я воздерживаюсь.

— А я поддерживаю Тода, — спокойно добавил нотариус.

Подождав, когда шериф займёт своё место, Паркинсон вновь заговорил:

— Арнольд прекрасный специалист, врач; он действительно знает всё о правилах принятия решений, и присутствовал на каждом нашем собрании. Но у кандидата есть очень слабые стороны — неуверенность и неготовность к принятию самостоятельных решений. Я видел, как он изучал реакцию Станислава, прежде чем высказать собственное мнение. Поэтому я рекомендую не спешить с принятием Арнольда в совет.

— Неуверенный? — эмоционально переспросил Артур. — Выбрать самостоятельно курс лечения для пациента, назначить лекарство, выбрать правильную дозу, зная, что от решения врача зависит жизнь человека. Это что, неспособность к самостоятельному принятию решений? Он заведует клиникой и лечит весь город!

— Что касается медицины, науки, которой Арнольд учился и посвятил бóльшую часть жизни — да, это ответственное принятие решений способных вылечить или убить. Но врача никто не учит управлять обществом; здесь мы имеем дело не с пенициллином и морфием, а с судьбами людей, судьбой Бэйвиля и его окрестностей. Это кое-что другое и ответственность здесь не больше и не меньше. Она просто иная, — Тод подождал когда шериф успокоится и продолжил: — Мы все специалисты в различных отраслях, но помимо знаний у нас у всех есть опыт. Я не скажу, что Арнольд неопытен или слишком молод. По моему мнению Эйпу не хватает жизненной самостоятельности.

По виду Артура было понятно, что шериф не согласен с доводами Паркинсона. На помощь пришел нотариус:

— Перед смертью, когда я переписывал завещание, Станислав сказал, что не рекомендовал бы Арнольда в члены совета.

— Где это написано? — возразил Министи.

— Тод, — не выдержала Грета, — объясни, что ты предлагаешь взамен? Или кого…

— Я предлагаю оставить состав совета неизменным, оставить Арнольда в роли кандидата и пригласить на роль второго претендента мистера Фостана. Старшего, Джоша Фостана, — сказал Паркинсон.

— Это что, тоже воля Милькевича? — с сомнением спросил шериф.

— Нет, это моё предложение, — ответил банкир. — Основанное на личном опыте и интуиции. Можем проголосовать.

— Тогда я воздержусь, — не задумываясь ответил Артур.

— Двое за, и двое воздержались, — констатировал результат Паркинсон.

Арнольду Эйпу не требовалось особых талантов, чтобы понять, почему собрание «большой пятёрки» началось без него, ожидающего в соседней комнате. То, что первым в кабинет пригласили Джоша Фостана, заставило врача задуматься над возможными переменами. С одной стороны Арнольду было понятно, что после смерти Милькевича, в пятёрку должен войти человек тесно связанный с управлением фирмой. Но ведь Тод Паркинсон является членом совета директоров, а Фостан всего без году неделя как в Бэйвиле. Осадок оставлял и тот факт, что его могут подвинуть или вообще не принять в члены. Врач понимал, что до сих пор испытывает волнение на каждом собрании, оценивая собственные способности принятия решений связанных с судьбой города. Но и возможность не получить статус, к которому он готовился несколько последних месяцев, ущемляла его самолюбие.

Пристальное внимание членов совета доставляло Джошу небольшой дискомфорт. Грета единственная не смотрела на Фостана, и её мысли были настроены более дружелюбно. Чувствовалось настроение четырёх людей, где нервозность исходила лишь от шерифа, который поспешил задать свой вопрос:

— Расскажите о себе, если вас не затруднит.

— Зовут меня Джош Фостан, как вам известно. Имею двух детей, Юлиана, которому тридцать лет и Александра, двадцати четырёх лет. Мне в этом году исполняется пятьдесят два года. С детства мама заметила во мне особые способности. Помогла их развить и справиться с непониманием окружающих, — Джош улыбнулся, вспомнив добрую, проницательную женщину. — Со школьных времён помогал соседям и друзьям найти какие-то вещи, пропажи… Знаете, однажды в школе был такой случай: завуч не могла найти бумаги из попечительного совета школы и грешила на одного моего знакомого. Но я смог узнать, что она взяла папку домой и от усталости или по забывчивости сунула в другую сумку. Для меня это было несложно. Но когда я сказал, где следует искать, меня обвинили в издевательстве над уважаемым педагогом, поскольку сумку ту, она таскала за собой несколько дней, едва в неё заглядывая. Мама мне тогда сказала, что людям свойственно ошибаться, и что чужие ошибки легче замечать, чем свои. Помню, что я долго обижался на завуча и директора школы, но позже понял, что они не имели в виду наказать именно меня, просто у них другие масштабы мышления. Взрослые мыслят не так как дети, особенно подростки.

— Вы считаете себя молодым человеком? — задал провокационный вопрос Артур.

— Я считаю себя человеком, — однозначно ответил Джош. — Молодость понятие относительное. Для того, чтобы понять юнца, нужно помнить свои ощущения в его возрасте, но для того, чтобы того же юнца чему-то научить, нельзя забывать о собственном опыте и самоуважении, и почтении которое должен испытывать младший к старшему. А уважение завоёвывается мудростью.

— Вы мне говорили, что зарабатываете на жизнь своими способностями. Что для вас деньги? — взял слово Паркинсон.

— Деньги это общепринятый эквивалент обмена своих возможностей на свои же желания.

Воцарилось молчание. Шериф явно не ожидал от Джоша такого спокойствия и готовности отвечать на вопросы.

— Мистер Фостан, — нарушив тишину, произнёс Аксель Бигфут, — вы пока что единственный, даже первый человек в совете, который может читать мысли других. До сих пор наш круг состоял из людей старой формации, не обладающих способностями, которыми наделено молодое поколение Бэйвиля. Я очень надеюсь, что в нашем разговоре вы не используете свои уникальные возможности…

— Сказать, что я не в курсе эмоционального фона, было бы нечестно, — ответил Джош. — Но даю слово, что всё сказанное является моим собственным мнением, основанным на убеждениях, сформировавшихся за годы жизни. Я не жил в Бэйвиле и не учился управлять своими способностями, но я вырастил двух сыновей и не создал вокруг себя ничего большего, чем просто признание десятка соседствующих семей.

— Мистер Фостан, — вмешался шериф, — вы должны представлять, что участвуя в жизни Бэйвиля. Вы принимаете на себя…

— Подождите, — прервал Джош оратора, — подождите, что вы хотите сказать? Вы рассуждаете так, как будто я уже в составе вашей «великой пятёрки»! Меня кто-нибудь спросил, хочу я этого или нет! О чём конкретно мы разговариваем? Я нахожусь в Бэйвиле несколько дней, а вы меня терзаете вопросами достойными экзамена министра. Да, я читаю ваши мысли, но их ход мне не понятен. Почему вы считаете, что я член совета?

Настроение шерифа, после этих слов улучшилось.

— После смерти вашего отца, — решил объяснить Тод Паркинсон, — мы встали перед фактом, что для управления нашей маленькой общиной, нужен человек, способный следовать тем принципам, которые вырабатывались годами. Молодое поколение ещё неопытно и знает мало о жизни за пределами Бэйвиля. Телевидение, Интернет, нечастые гости — недостаточный ресурс для знаний. Несколько дней назад к нам приехал ваш сын. Для людей знающих историю посёлка, появление Александра было не меньшим сюрпризом, чем для вас известие о существовании отца и необычном рождении. Я уверен, что у вас есть