и прочитала о… вы понимаете о чем. Тогда я пошла на Юнион-сквер, где раньше видела объявление о прокате автомобилей, наняла машину и поехала в отель за вещами. Как только я заметила, что мой номер обыскивали, я поняла, что надо переезжать, и вчера нашла вот это место. Потом я приехала сюда и позвонила вам в контору.

– Обыскивали ваш номер в «Сент-Марке»? – переспросил Спейд.

– Да, вчера, пока я была у вас в конторе. – Она прикусила губу. – Я не хотела вам говорить об этом.

– Это значит, что на вопросы об обыске вы отвечать не будете?

Она смущенно кивнула.

Он нахмурился.

Она еле заметно повернула шляпу в руках.

Он желчно засмеялся и сказал:

– Перестаньте размахивать шляпой перед моим носом. Разве я не пообещал вам сделать все, что смогу?

Она виновато улыбнулась, положила шляпу на стол и снова села рядом с ним на кушетку.

Он сказал:

– Готов слепо доверять вам, правда, если я не буду знать, в чем все-таки дело, толку от меня будет немного. Например, мне надо знать, что из себя представлял Флойд Терзби.

– Мы познакомились на Востоке. – Она говорила медленно, глядя на свой палец, которым водила по рисунку на обивке кушетки. – Мы приплыли сюда из Гонконга на прошлой неделе. Он был… он обещал помочь мне. Но, воспользовавшись моей беззащитностью и доверчивостью, он предал меня.

– Как он вас предал?

Она покачала головой и ничего не ответила.

Спейд спросил, досадливо нахмурившись:

– Зачем вам потребовалось следить за ним?

– Я хотела узнать, как далеко он зашел. Он даже не сказал мне, где живет. Мне нужно было выяснить, что он делает, с кем встречается, ну и все такое.

– Это он убил Арчера?

Она взглянула на него с удивлением.

– Конечно.

– В кобуре у него нашли «люгер». А ведь Арчера убили не из «люгера».

– У него был еще один пистолет в кармане плаща.

– Вы сами видели?

– О, я видела его не раз. Он всегда носил в том кармане оружие. Вчера вечером я пистолет не видела, но я знаю, что он никогда бы не вышел на улицу, не положив в карман того, что стреляет.

– Зачем ему так много пистолетов?

– Он ими зарабатывал себе на жизнь. В Гонконге говорили, что на Восток он попал как телохранитель одного американского профессионального игрока, которому пришлось покинуть Штаты, и что игрок этот исчез. Говорили, что Флойд как-то связан с его исчезновением. Этого я не знаю. Зато я знаю, что он всегда был вооружен до зубов и что не ложился спать, не разбросав по полу мятые газеты – чтобы никто не мог бесшумно пробраться в его комнату.

– Хорошего же приятеля вы себе нашли.

– Только такой и мог помочь мне, – сказала она простодушно, – если бы, конечно, не предал меня.

– Вот именно, – Спейд смотрел на нее в мрачной задумчивости, сжав нижнюю губу большим и указательным пальцами. Поперечные складки на переносице стали резче, брови сдвинулись. – Ваше положение очень паршиво?

– Хуже не бывает, – сказала она.

– Ваша жизнь под угрозой?

– Я не героиня. И считаю, что хуже смерти ничего не бывает.

– Значит, я прав?

– Меня обязательно убьют, – тут ее начала бить дрожь, – если вы не поможете мне.

Он убрал пальцы от губы и провел всей пятерней по волосам.

– Я не Господь Бог, – сказал он раздраженно. – Чудес творить не умею. – Он мельком взглянул на часы. – Время идет, а я не узнал ничего, что позволило бы мне начать работу. Кто убил Терзби?

Она поднесла смятый носовой платок ко рту и сказала сквозь него:

– Не знаю.

– Ваши враги или его?

– Не знаю. Надеюсь, что его, но боюсь… я не знаю.

– Чем он вам должен был помочь? Зачем вы притащили его сюда из Гонконга?

Она бросила на него испуганный взгляд и молча покачала головой. На ее осунувшемся печальном лице появилось упрямое выражение.

Спейд встал, засунул руки в карманы пиджака и хмуро уставился на нее сверху вниз.

– Ни черта не получится, – сказал он грубо. – Я для вас ничего не смогу сделать. Я даже не знаю, что вы от меня хотите. И подозреваю, что вы сами не знаете, чего вам надо.

Она уронила голову на грудь и заплакала.

Он издал какое-то звериное рычание и взял со стола шляпу.

– Пожалуйста, – взмолилась она тихим сдавленным голосом, не поднимая головы, – не ходите в полицию.

– Не ходите в полицию! – заорал он в ярости. – Полицейские носятся за мной с четырех часов утра. Я черт знает как рискую, пытаясь отвязаться от них. И ради чего? Ради идиотского предположения, что я могу помочь вам. А я не могу. И пытаться не буду. – Он надел шляпу и натянул ее поглубже. – «Не ходите в полицию»! Мне и ходить не надо, достаточно стоять, и они слетятся, как мухи на мед. И тогда я им все расскажу, а вы уж выпутывайтесь, как знаете.

Она поднялась с кушетки и выпрямилась, так и не сумев унять дрожь в коленях, ее губы и подбородок непроизвольно подергивались.

– Вы были терпеливы. Старались помочь мне. Но все безнадежно и бесполезно. – Она протянула правую руку. – Спасибо за все, что вы сделали. Я… я сама буду выпутываться.

Спейд снова рыкнул по-звериному и сел на кушетку.

– Сколько у вас денег? – спросил он.

Вопрос застал ее врасплох. Она прикусила нижнюю губу и через силу ответила:

– Осталось около пятисот долларов.

– Давайте их сюда.

Она колебалась, робко поглядывая на него. Он всем своим видом – губами, бровями, руками, плечами – выражал сердитое недовольство. Она ушла в спальню и почти тотчас же вернулась с пачкой бумажных денег в руках.

Он взял у нее деньги, пересчитав, сказал:

– Здесь только четыреста.

– Мне ведь надо жить на что-то, – объяснила она, покорно приложив руку к груди.

– А еще вы можете достать?

– Нет.

– Но ведь есть же у вас что-то, что можно продать?

– Есть кольца, кое-какие украшения.

– Заложите их, – сказал он и протянул руку. – Лучшее заведение – «Ремедиал» на углу Пятой авеню и Мишн-стрит.

Она умоляюще смотрела на него. Взгляд его желто-серых глаз оставался холодным и безжалостным. Она медленно опустила руку за вырез платья, вытащила оттуда несколько банкнот, свернутых в трубочку, и положила их в его протянутую руку.

Он расправил и пересчитал бумажки – четыре двадцатидолларовые банкноты, четыре