глаза были прищурены, как будто он собирался чихнуть. Все они были без седел и уздечек – по традиции наездники должны были управлять своими животными с помощью одного-единственного поводка.

– Я побилась об заклад со старым Ангусом Макнилом на целую корзину пирожков с черникой, что твой Дональд в этом году станет победителем, Шиона, – произнесла Майри, пока они вместе ожидали начала скачек. – Я даже дала Дональду кусочек сахара для его кобылы, посулив еще один, если он сумеет опередить на финише Шеймуса Маклина с его противной старой клячей.

– А что пообещал вам в награду Ангус, если Дональд выиграет? – осведомилась Шиона, лукаво улыбнувшись и приподняв брови.

Среди женщин уже стало предметом постоянных шуток то, что интерес Майри к овдовевшему арендатору являлся чем-то большим, нежели простое дружеское участие. Она часто спрашивала о нем у Шионы и Дональда, а старый Ангус, в свою очередь, частенько наведывался к Майри на кухню выпить чашечку чая, пока та работала.

– Если моя возьмет, Ангус пообещал сегодня на куйаех пройтись со мной в риле[25].

Заметив брошенный на нее искоса взгляд Шионы, она добавила:

– Я могу догадаться, о чем ты думаешь, по твоему лицу, Шиона Макнил. Только не надо забивать свою прелестную головку мыслями о сватовстве. Просто я ужасно соскучилась по танцам с тех пор, как пять лет назад потеряла моего Торкиля.

Шиона обменялась понимающим взглядом с Элинор.

– А откуда же тогда взялись все эти лепешки, булочки и пирожки с черникой, которые вы постоянно таскаете в хижину Ангуса? Неужели вы боитесь, что бедняга не сумеет прокормить себя?

Майри упрямо приподняла подбородок, однако ее пухлые щеки покрылись застенчивым румянцем, вызвав смешки у стрявших рядом Шионы и Элинор.

– Тс-с, вы, бесстыжие девчонки! Скачки сейчас начнутся.

Всадники уже собирались пуститься в путь, когда молодой Дональд, который должен был дать сигнал к старту, ударив палочкой по жестяной кастрюле, неожиданно опустил руки, подняв глаза вверх, к возвышенности, на которой находился замок. Все сразу обернулись в ту сторону, чтобы выяснить, что так привлекло его внимание, и увидели в лучах полуденного солнца силуэт одинокого всадника, который спускался вниз по склону холма. В толпе послышалось взволнованное бормотание.

– Что ж, пожалуй, вам пора отправляться печь пирожки, Майри Макафи, – заметила Шиона. – Похоже, все ваши надежды выиграть пари только что улетучились как дым.

Сердце в груди Элинор подскочило, едва она заметила направлявшегося в их сторону Гэбриела. Ветер трепал его волосы, клубы утреннего тумана вились вокруг ног его гарцующего черного коня, делая его похожим на шотландского воина былых времен, готовящегося к битве. Девушка порывалась броситься ему навстречу, однако сдержалась, а он между тем быстро преодолел расстояние, отделявшее его от прибрежной полосы.

– Пресвятая Богородица! – воскликнула Майри, заслоняя по примеру остальных глаза от яркого солнечного света. – Да это же наш хозяин! Он собирается в этом году участвовать в скачках.

Слух мигом распространился среди зрителей, и волна радостного возбуждения пронеслась по толпе, словно порыв осеннего ветра. Даже дети на лужайке прекратили свою игру, чтобы полюбоваться им, когда Гэбриел легким галопом промчался мимо изумленных жителей острова и осадил своего огромного коня у стартовой отметки. На глазах у широко разинувшего рот молодого Дональда Гэбриел занял место в раду участников скачек.

– Надеюсь, вы не будете возражать против еще одного наездника, – произнес Гэбриел, поместив своего скакуна рядом с кобылой Дональда Макнила, которая вдруг показалась пони по сравнению с вороным красавцем виконта.

Подобно всем остальным участникам скачек, он уже успел сменить праздничный сюртук и килт на широкую льняную рубаху и традиционные клетчатые штаны для верховой езды, обтягивавшие его ноги словно вторая кожа. Только теперь Элинор поняла, зачем Гэбриелу понадобилось подняться к себе. Суровый немногословный лорд, к которому все относились с уважением и некоторой опаской, куда-то исчез, и на его месте появился человек, легко вписывавшийся в толпу сограждан, с ног до головы настоящий шотландец. В нем было столько благородства, красоты и мужественности, что Элинор могла лишь взирать на него, не говоря ни слова. Тут Гэбриел взглянул на нее, и она улыбнулась в ответ, почувствовав, к своему ужасу, как ее щеки заливает густой румянец, словно у проказливой школьницы, и смущенно отвела взор в сторону. Однако улыбка тут же исчезла с ее лица, едва она заметила нескрываемую ненависть на лице Шеймуса Маклина, который смотрел на Гэбриела с противоположного края скаковой дорожки. Заметив, что за ним наблюдают, Шеймус неожиданно вывел свою лошадь из ряда наездников.

– Что вы задумали, Маклин? – крикнул ему Дональд Макнил. – Уж не собираетесь ли вы отказаться от состязания еще до его начала?

В толпе послышались перешептывания на гэльском языке. Шеймус сплюнул на землю прямо под ноги лошади, после чего ответил:

– Нет, Дональд Макнил. Просто я не вижу смысла зря тратить время. Всем уже и так ясно, кто одержит сегодня победу. Человек, у которого достаточно денег, чтобы приобрести себе самых лучших чистокровных скакунов.

Воцарилось изумленное молчание, кто-то в толпе тихо ахнул. Одни люди качали головой, словно отказываясь верить собственным ушам, другие молча уставились на Шеймуса Маклина. Подумать только, он осмелился бросить открытый вызов самому хозяину!

Внезапный и оттого еще более угрожающий порыв ветра пронесся над берегом, свистя в голых кронах деревьев. Никто из присутствующих не издал ни звука и даже не шелохнулся – так быстро улетучилось их праздничное настроение. Хотя сам Шеймус Маклин не жил на острове, его родители провели здесь всю жизнь, арендуя землю непосредственно у лорда Данвина, и таким образом полностью зависели от его милости. Лишь очень немногие представители знати, если такие существовали вообще, потерпели бы столь открытое неуважение к своей особе. Большинство из них, вне всякого сомнения, воспользовались бы случаем, чтобы примерно наказать ослушника за дерзость, а заодно и напомнить окружающим, кто настоящий хозяин.

Элинор украдкой бросила взгляд на отца и мать Шеймуса, стоявших как раз напротив нее. Оба они,