благоприятная возможность.

Этот конфликт местоположения командного пункта был разрешен лишь много позднее, когда в результате объявления подводной войны в 1917 году приоритет был отдан подводным лодкам, а рейды надводных кораблей германского военно-морского флота случались довольно редко. В тот момент времени командующий рекогносцировочными силами имел место пребывания на старом крейсере «Ниоба», который, однако, всегда стоял у стенки в порту. Лишь в августе 1918 года, когда адмирал Хиппер был назначен командующим флотом, командующий рекогносцировочными силами был избавлен от тяжкого бремени обеспечения безопасности морского района, что стало заботой вновь созданного командования безопасности Северного моря.

Связь между кораблями, обеспечивавшими безопасность от неприятельских рейдов, осуществлялась в основном по радио, порой дублируясь визуальными сигналами. Любое значительное событие, происшедшее в районе Гельголандской бухты, должно было быть доложено командующему рекогносцировочными силами[20]. А штаб соответственно должен был не только оценить ситуацию, но и дать рекомендации по соответствующим немедленным действиям. Увеличение числа офицеров штаба стало насущной необходимостью. Так появился капитан 3-го ранга Брутцер, в обязанности которого входила работа с патрульными кораблями. Еще большие изменения произошли в 1917 году: я был назначен на должность начальника штаба, а капитан 3-го ранга Прентцель занял мое место старшего офицера штаба.

Хотя адмирал фон Ингенол возложил патрулирование Гельголандской бухты на командование рекогносцировочными силами, он все же продолжал отдавать детальные приказы о том, как следует действовать легким крейсерам, торпедным катерам, минным тральщикам и подводным лодкам. Согласно его указаниям легкие силы флота в светлое время суток должны были находиться в отведенных им для патрулирования секторах с центром у плавучего маяка в устье Эльбы и крейсировать по всей акватории бухты. С наступлением темноты они должны были перемещаться к морю и образовывать там передовую линию против любого вражеского нападения. С рассветом им следовало возвращаться во внутренние воды на места своего патрулирования.

Совершенно естественно, что, в зависимости от того, сколь далеко от Гельголанда находился сектор патрулирования того или другого корабля, районы их патрулирования все увеличивались, как и промежутки между соседними патрульными кораблями. Вследствие этого корабли вынуждены были патрулировать в одиночку, а не парами или группами, как надлежало делать в присутствии сильного противника. Более того, регулярный характер патрулирования и постановки кораблей на якорь на темное время суток облегчал противнику задачу при использовании им подводных лодок для выяснения германской системы патрулирования и разработки плана наиболее эффективного ее прорыва. Еще более отдаленным эффектом было то, что использование легких крейсеров для формирования обычной дозорной линии не только делало их уязвимыми для атак вражеских подводных лодок, но и шло вразрез с их истинным тактическим предназначением – осуществлением дальних ночных рекогносцировочных рейдов.

Неправильная диспозиция и неверное использование патрульных кораблей с неизбежностью привело к неожиданному вражескому нападению 28 августа 1914 года. Воспользовавшись благоприятной для них ситуацией и плохой видимостью, которая исключала возможность ведения точного огня береговыми батареями Гельголанда, британские линейные крейсера углубились в акваторию бухты – сказать по правде, гораздо дальше, чем, как нам представлялось, они осмелятся сделать это в столь плохую погоду. В результате этого два легких крейсера и десять эсминцев нашей передовой дозорной линии были неожиданно окружены британской рейдерной группой из 32 эсминцев и двух крейсеров. Но в качестве поддержки этих сил подходили еще три линейных крейсера под командованием адмирала Дэвида Битти и эскадра из шести крейсеров. Три наших легких крейсера вышли из устья рек Эмс и Джаде на помощь своим товарищам, но силы были слишком неравны. В результате мы потеряли легкие крейсера «Кельн», «Майнц», «Ариадна» и торпедный катер «V-187». Британцы потерь не понесли.

Чтобы предотвратить возможность нового столь тяжкого испытания, были установлены два больших минных поля, закрывшие врагу выход из Гельголандской бухты, был изменен порядок патрулирования, а силы поддержки из тяжелых кораблей стали держаться в постоянной готовности в Шиллиг-Роудс, широком плесе у входа в Вильгельмсхафен.

Получилось так, что первоначальный план адмирала Хиппера по обороне от внезапных рейдов посредством постоянной дислокации всех тяжелых крейсеров на внешнем рейде в бухте Джаде не мог осуществляться на постоянной основе, поскольку по условиям военного времени часть этих сил находилась в порту, либо бункеруясь углем, либо на ремонте. Но легкие крейсера, осуществлявшие патрульные операции, были теперь отведены назад, в устье Везера, откуда они могли через незначительное время после приказа выйти в море. Минные поля, прикрывавшие Гельголандскую бухту, патрулировались старыми торпедными катерами и паровыми тральщиками, в то время как несколько подводных лодок заняли свои позиции в дозорной линии впереди них. Позднее, после того, как они продемонстрировали свои выдающиеся оборонительные возможности, подводные лодки стали использоваться непосредственно для обороны.

Немногие дирижабли и самолеты морской авиации, которыми обладала Германия в начале войны, имели весьма ограниченный радиус действия и были практически бесполезны в плохую погоду. По мере улучшения воздушной разведки командование флотом стало все больше и больше склоняться к мысли, что флот не должен стараться избегать боевых контактов с британским флотом, когда тот искушающе появлялся в германских водах. Был сделан вывод, что противник мог решиться на сражение, только обладая преимуществом в силах либо рассчитывая на находящиеся поблизости подводные лодки или на мины, поставленные его собственными минными заградителями на направлениях ожидаемых германских рейдов. Наоборот, германские силы должны были бы проявлять инициативу только в моменты значительного тактического превосходства при эффективной воздушной разведке или тесном взаимодействии с находящимися в море нашими собственными подводными лодками.

В начале войны не существовало никаких возможностей для проведения успешных наступательных операций против превосходящих нас по численности британских сил. Поэтому наши действия против неприятеля заключались в основном в постановке минных заграждений у побережья Англии нашими легкими крейсерами и специальными минными заградителями. Эти операции, осуществлявшиеся по прямым приказам командующего флотом, были, к нашему счастью, удачными, за исключением случая с 7-м дивизионом торпедных катеров. Эти четыре катера, довольно старые и использовавшиеся поэтому только для постановки мин, были направлены адмиралом фон Ингенолом без какой-либо поддержки на минирование устья Темзы 17 октября. Наткнувшись на врага, все четыре катера были потеряны.

Рекогносцировочные рейды, осуществлявшиеся дивизионом торпедных катеров почти каждую ночь, никогда не обнаруживали местоположения неприятеля. Когда же подводные лодки, уже доказавшие свою эффективность для целей дальней разведки, перешли под начало командования флота, адмирал Хиппер предложил, чтобы линейные крейсера совершили рейд в северную часть Северного моря. Это предложение было одобрено командованием флота, но не был выделен дивизион боевых кораблей для встречи возвращающихся крейсеров у Хорн-фьорда, что предусматривал исходный план. Поскольку наш штаб считал такую поддержку совершенно необходимой, все предприятие было отменено. Но адмирал Хиппер продолжал выступать за наступательные операции линейных крейсеров у английского побережья, но только при обеспечении поддержки основными силами флота – предосторожность, которой исподтишка противился штаб адмирала.

В это время в командовании флотом произошли изменения: появился новый начальник штаба – контр-адмирал Эккерман, сменивший попавшего в госпиталь контр-адмирала фон Манна. Адмирал Эккерман был приверженцем более активной политики, поэтому в ноябре и декабре 1914 года были предприняты операции линейных крейсеров против британских портов Ярмут, Хартлпул и Скарборо. После постановки прибрежных минных полей, проведенной нашими минными заградителями, появилась надежда, что обстрел прибрежных портов может разозлить противника и побудить его выйти из этих баз на перехват наших линейных крейсеров, которые обратятся в бегство, – и попасть прямо в объятия основных сил нашего флота, стоящего за кораблями адмирала Хиппера.

Одна из самых больших опасностей, таящихся в этом рейде против английского побережья,