ство!
Король. Да, я доволен. Только вот... как его... это...
Первый ткач. Вы хотите спросить, по мерке ли вам наряд, ваше величество?
Король. Да. Именно это. Впору ли он?
Второй ткач. О, не извольте беспокоиться: он легок, как паутина.
Первый. Что ты! Какая паутина! Паутина все-таки имеет вес, а наш наряд вы, ваше величество, даже и не почувствуете на своем теле. Будто его совсем нет!
Король
Первый. Совсем; ваше величество! Нет как нет. Головой клянусь! Если почувствуете хоть что-нибудь, прикажите нас немедля казнить!
Второй. А теперь соблаговолите раздеться... то есть, виноват, разоблачиться... и стать вот тут, перед большим зеркалом. Разрешите, мы вам поможем. Вот та-ак... и так... и так...
Король
Второй. Теперь приступим к церемонии одевания... то есть, пардон, облачения. Вот панталоны вашего величества! Позвольте правую ножку... так... теперь левую...
Король. А я ведь и в самом деле ничего не чувствую. Наряда как будто нет.
Первый ткач. А я что вам сказал, ваше величество? Неужели вы могли подумать, что я вас обману? Я же собственной головой поклялся!
Второй. Вот камзол... А вот и кафтан... Все, ваше величество!
Придворные
Гена
Министр. Боже мой! Так я и знал! Уста младенца, как всегда, изрекли истину!
Гена
Профессор. Тихо, тихо, Гена! Ничего обидного про тебя не сказали, всего-навсего подтвердили, что ты прав. И вообще больше нам с тобой здесь делать нечего.
Гена. Младенец! Тоже нашел младенца! Сказал бы я ему, если бы...
Профессор. Говорю тебе: успокойся! Главное, что ты, я вижу, узнал эту мудрую и веселую сказку...
Гена. Конечно, узнал! Ее каждый младенец... То есть каждый дурак... В общем, это же Андерсен. «Новое платье короля».
Профессор. Да, старый добрый Андерсен. И к тому же, надеюсь, ты понял, зачем мы очутились в этой сказке?
Гена. Кажется, понял. Действительно похоже! У Тынянова в «Подпоручике Киже» – там ведь как? Все делают вид, что перед ними не пустое место, а живой человек, потому что иначе император Павел рассердится. И здесь тоже: притворяются со страху, будто что-то на самом деле видят, и опять ради того, чтобы царь... Ну, или король их не выгнал!
Профессор. Молодец! Сообразил... Да, эта тема, как видишь, давненько волнует писателей. Что касается Андерсена, то современники видели в его сказке насмешку над одним тогдашним стихотворцем, которому очень хотелось считаться королем датских поэтов...
Гена. А у самого силенок было маловато, да?
Профессор. Не то чтобы маловато, но с Андерсеном он сравнения не выдержал. Впрочем, сам-то великий сказочник говорил, что эту смешную историю он не совсем придумал. Она была рассказана в одной испанской новелле – вообрази – XIV века. Вот как давно! Да и после Андерсена ее продолжали рассказывать, конечно, всякий раз по-своему. В «Тиле Уленшпигеле» Шарля де Костера она тоже... Что, вижу, не помнишь? Очень рад!
Мужской голос
Тиль. Он самый – к вашим услугам! Если, конечно, с ним разочтутся по заслугам!
Мужчина
Тиль. Меня. Придворным или, если хотите, притворным...
Мужчина. Значит, среди них буду и я... Эй! Что это вы так уставились на мой живот? И почему у вас текут слезы?
Тиль
Мужчина. Хватит, черт побери! Придержите свой дерзкий язык! Так вот, любезный! Вы должны на вашей картине убавить мое... мой живот ровно наполовину!
Тиль. Был бы весьма рад услужить, но, боюсь, тогда господин ландграф убавит меня самого ровно на голову. Он строго-настрого приказал изобразить всех придворных такими, каковы они на самом деле.
Мужчина. Ваша голова – это ваша забота. Но если вы не исполните моего приказания, я велю своим слугам избить вас палками. Берегитесь!
Тиль. Слава богу, убрался... Да! Кажется, я угодил в переплет и опасаюсь, что у этой книги может оказаться плачевный конец. Ибо...
Женский голос
Тиль. Увы, сударыня. Я!
Дама. Тогда слушайте меня внимательно. Перед вами придворная дама ландграфа Гессенского. А это моя спина – что вы скажете о ней?
Тиль. Если бы я был поэтом, сударыня, я нежно сравнил бы ее с изогнутым луком.
Дама. Приятно, что вы так галантны. Но, к сожалению, мир населен не одними поэтами, и оттого меня чаще называют просто горбуньей. Словом, я хочу, чтобы на вашей картине я была не изогнутой, как лук, а прямой и тонкой, как его натянутая тетива!
Тиль. Но, сударыня...
Дама. Я не приму никаких возражений! Если вы ослушаетесь, то мой поклонник не пощадит вашей галантности и посадит вас на свою шпагу, как цыпленка на вертел. Берегитесь!
Тиль
