целым полчищем слуг. О каком успехе могла идти речь, когда романские еретики упрекали римский клир в первую очередь именно в роскоши. «Посмотрите, — кричал народ, — эти люди хотят нам проповедовать о Господе Иисусе Христе, который был беден и шел босым!» Каждый раз, когда цистерцианцы пытались обратиться к людям, их слушатели отворачивались от них, пожимая плечами и насмешливо улыбаясь. Легаты стали, наконец, осознавать, что их хлопоты безнадежны. Совершенно измучившись, они более чем когда-либо утвердились в своем намерении просить папу об отставке.
В этой ситуации они случайно встречают в Монпелье Диего де Асеведо, епископа Осмара и сопровождающего его каноника Доменико де Гусмана, которые возвращались из Рима, где папа Иннокентий отказал им в позволении покинуть свое епископство и посвятить себя впредь делу обращения еретиков. Диего, узнав, что легаты хотят бросить начатую миссию, посоветовал им распустить роскошную свиту, оставить мирскую помпу и отправиться к народу босыми и бедными. Быть может, так они добьются большего успеха. Мысль была столь нова, что посланники поначалу не решались последовать данному совету. Когда же Диего выказал готовность пойти вместе с ними, подавая пример, сомнения были отброшены. Начиная с этого момента Петр из Кастельно, Арнольд из Сито, Диего де Асеведо, Доменико де Гусман и монахи Фонфруада и Сито скитались во власяницах по еретичествующей Романии, проповедуя истинное Евангелие Римской церкви.
Римские легаты, катары и вальденсы одновременно претендовали теперь на то, что они являются подлинными наследниками Христа. Подражая ему в бедности, все они проповедовали Евангелие.
Истинно говорю вам,
Блаженны изгоняемые за правду,
Ибо тех есть Царство Небесное.
По двое или по трое бродили посланцы папы по южным провинциям. Однако успех оставлял желать лучшего… Они вынуждены были принять от катаров приглашение к участию в публичном диспуте, целью которого было выяснить, кто из соперничающих проповедников стоит ближе к евангельскому учению. Из многочисленных собраний такого рода самым важным стало Памьерское (1207) {109}.
Памьер, городок в северной части графства Фуа, расположенный на берегах реки Арьеж, стал с 1204 г. вдовьей резиденций Эсклармонды, инфанты Фуа и виконтессы Иль-Журдена-и-Гимёза.
Нам известно, что Эсклармонда была женой виконта Жордана, отпрыска знаменитого дома Комменж и Селио. После смерти супруга она отказалась от благоприятных для нее условий завещания, покинула Гасконь и поселилась с ведома своего брата Раймона-Рожера в Памьере. Под владычеством Эсклармонды эта небольшая крепость стала мистической метрополией Романии, катарским центром, соперничающим по своей значимости с рыцарственной Тулузой. Сюда из ущелий Сабарте и Черных гор к виконтессе приходили философы-еретики, чтобы вместе размышлять о мудрости Платона и евангелиста Иоанна.
Сюда-то, заручившись разрешением брата, Эсклармонда и пригласила папских легатов и самых известных из катаров. Подробности этого диспута нам недостаточно известны, однако даже по одному обстоятельству можно судить, насколько затруднительным было положение римских посланцев. Когда Эсклармонда поставила в упрек Риму кровавый поход против Альби, один рассерженный монах ей возразил: «Госпожа, Вам следовало бы оставаться за Вашим веретеном! И нечего Вам искать на подобных собраниях». Среди папских легатов на встрече присутствовали епископ Осмара, а также Доменико де Гусман; никакими сведениями о том, что последний принимал участие в диспутах, мы не располагаем. Быть может, время чудес св. Доминика еще не пришло.
Для катаров дискуссия в Памьере была еще одним свидетельством серьезности сложившегося положения. Уже годом раньше Госелин, патриарх еретиков Аквитании, собрал во владениях Пьера-Рожера из Мирпуа несколько сотен «совершенных» и множество «верующих». Многие подозревали, что Церковь, осознав невозможность одолеть ересь с помощью миссионеров и дискуссий, вскоре обратится к насильственным мерам. Поэтому было принято решение испросить позволение у Эсклармонды и ее вассала Раймона из Перельи использовать в бедственные дни в качестве последнего убежища замок Монсегюр. Патриарх отправился с многочисленной свитой из еретичествующих епископов, диаконов и рыцарей сначала к Раймону, а затем — в Памьер к Эсклармонде, в чьем владении находилась гора Табор. Раймон, один из усерднейших сторонников ереси в среде мирских владык, выразил свою готовность обустроить крепость Монсегюр и укрепить внешние оборонительные сооружения. Эсклармонда, дав свое согласие, достигла осуществления своей мечты — обезопасить «город утешенных» и гору Табор. Так был укреплен Монсегюр, «крепость защищенной горы» (castellum montis securi), оберегавшая подступы к святой горе Табор, этому Парнасу Романии. В течение полустолетия эта твердыня, как своеобразный ковчег, оказалась в состоянии противостоять потокам крови и преступлений, которые вскоре должны были, обрушившись на Романию, уничтожить ее Цивилизацию.
Доменико де Гусман остановился в Фанжо, откуда он мог наблюдать за развитием событий в Монсегюре. Здесь, изобретя четки, он заручился поддержкой Девы Марии в деле искоренения ереси. Именно в Фанжо, должно быть, появилась на свет инквизиция, которая на протяжении последующих веков преследовала мир как настоящий кошмар.
Между тем Петр из Кастельно, недолго думая, отлучает графа Тулузского от Церкви, а на его земли налагает интердикт. 29 мая 1207 г. папа утверждает приговор своего легата, предрекая графу Божье отмщение как в земной жизни, так и за гробом. От себя лично он обещает обратиться к князьям с просьбой изгнать отступника из Тулузы и с предложением разделить его земли между ними, чтобы они впредь были свободны от ереси. В папском письме значилось:
«Благородных кровей графу Тулузскому. Что за гордыня обуяла твое сердце, о прокаженный. Ты непрестанно враждуешь с соседями, попираешь Божественные законы и держишь сторону врагов истинной веры. Трепещи, безбожник, ведь ты будешь наказан. Как ты смеешь, ужасный и свирепый тиран, защищать еретиков! Как ты смеешь утверждать, что вера еретиков выше католической! Но и другие преступления совершил ты против Бога: ты отвергаешь мир, не прекращая вражды даже ради воскресения, ты обворовываешь монастыри, ты в поношение всему христианству отдаешь общественные должности в руки иудеев. Наши посланцы отлучили тебя от Церкви. Мы утверждаем их приговор. Однако поскольку мы обязаны наставлять грешников, повелеваем тебе покаяться, чтобы заслужить отпущение грехов. Так как мы не можем оставить безнаказанными твои оскорбления в адрес Бога и Церкви, знай, что мы приказываем лишить тебя твоих владений и благословляем князей, которые отправятся против тебя как против врага Иисуса Христа. Однако гнев Божий на этом не утолится: Господь изничтожит тебя».
Развитие событий стремительно приближалось к катастрофе. Напрасно Раймон пытался смягчить легатов тем, что выражал готовность принять все условия Церкви. Папские посланцы не обращали внимания на его просьбы, открыто именуя его трусом и клятвопреступником.
Именно в этот момент Петр из Кастельно, посланник наместника Божия, погибает от рук неузнанного убийцы, однако Рим сумеет отомстить за его смерть{110}…
Папа Иннокентий III отлучает Раймона, убийц и их соучастников. Обряд отлучения «колоколом, книгой и свечой» повторяется во всех церквах Запада каждое воскресенье; на все местности, оскверненные присутствием отлученных, налагается интердикт; вассалы Раймона освобождаются от принесенной ими присяги. Что касается Раймона, то он может помышлять о прощении не прежде, чем подтвердит свое раскаяние изгнанием еретиков из своих земель.
После этого папа призывает к оружию всех христиан. Он отдает распоряжение, чтобы все епископы проповедовали крест против этого непримиримого врага Церкви и его подданных — еретиков, которые «хуже сарацин». Он направляет послания к королю и баронам Франции, заклиная их более не колебаться, но как можно скорее напасть на графство Тулузское, изгнать Раймона, а его подданных истребить, заселив земли католиками. Затем он пытается добиться примирения Филиппа II с королем Англии и побуждает их заключить союз против Тулузы.
Аббат Арнольд спешно созывает генеральный капитул цистерцианского ордена, который принимает единодушное решение со всем усердием проповедовать новый крестовый поход. Епископы и священники
