— Мне плевать на ваш ордер, даже если он подписан королевой Англии. Уберите свою колымагу с цветов! И потом, я предъявляю вам обвинение в… — Джубал поглядел на человека, притворяясь, что только сейчас разглядел, кто перед ним. — А, так это вы, — процедил он с глубоким отвращением. — Вы от рождения так глупы, Генрих, или это приобретенное? Где вашего ишака в мундире учили летать?

— Пожалуйста, поглядите на этот ордер, — терпеливо произнес капитан Генрих. — После…

— Уберите свою развалюху с цветочной клумбы, или я накачу на вас такой гражданский иск, что он будет стоить вам пенсии!

Генрих заколебался.

— Быстрее! — завопил Джубал. — И скажите этим пугалам, чтобы смотрели под ноги! Этот идиот с лошадиными зубами стоит на призовой «Элизабет М.Хьюит»!

Генрих повернул голову.

— Эй, ребята, поосторожнее с этими цветами. Раскин, ты стоишь на одном из них. Роджерс! Подними машину и опустись поближе к цветам. — Он повернулся к Харшоу. — Это вас удовлетворит?

— Раз он убрался… Но вы все равно заплатите за ущерб. Дайте мне посмотреть ваше удостоверение… покажите его Беспристрастному Свидетелю и скажите громко и отчетливо ваше имя, должность, организацию и номер счета.

— Вы знаете, кто я такой. У меня есть ордер…

— А у меня есть полномочия сделать в вашем черепе дырку с помощью пули, если вы не будете делать все законно и по порядку! Я не знаю, кто вы такой. Вы похожи на одно напыщенное ничтожество, с которым я говорил по видео. Но я не уверен. Вы должны назвать себя соответствующим образом, прежде чем показывать ордер. Всемирный Кодекс, параграф тысяча шестьсот второй, часть вторая. И это относится ко всем вашим обезьянам и к питекантропу за рулем.

— Это полицейские, действующие по моим приказам.

— Я этого не знаю. Они могли взять эти клоунские костюмы напрокат. Буква закона, сэр! Вы ворвались в мою крепость. Вы говорите, что вы полицейский офицер, и утверждаете, что будто бы имеете полномочия на это вторжение. Но я буду твердить, что вы нарушитель закона, до тех пор, пока вы не докажете обратное… что заставляет меня вспомнить о моем суверенном праве применить силу, чтобы выгнать вас… чем я и займусь через три секунды.

— Я бы вам этого не советовал.

— Как вы можете советовать? Если мне причинят вред во время моей попытки отстоять это мое право, ваши действия могут быть расценены как преднамеренное нападение… с применением оружия, если вон те штуки у этих болванов — пистолеты, а именно на них они здорово похожи. Дело будет и гражданское, и уголовное… Помяните мое слово, я упрячу вас за решетку! — Джубал простер тощую руку. — Вон из моего дома!

— Спокойно, доктор. Мы все сделаем по правилам.

Лицо Генриха побагровело, но голос он держал под строгим контролем. Он вытащил свои документы. Джубал взглянул на них и вернул их Генриху, чтобы тот показал их Энн. Затем Генрих назвался полным именем, объяснил, что является капитаном Специального Бюро Федеральной Службы, и назвал номер своего счета. Один за другим и другие полицейские, включая водителя, прошли через эту церемонию, повинуясь ледяным приказам, которые отдавал им Генрих.

Когда все было сделано, Джубал с улыбкой спросил:

— А теперь, капитан Генрих, чем я могу вам помочь?

— Я имею ордер на Гила Берквиста, и в этом ордере значатся владение, его постройки и земли.

— Покажите его мне, а потом Беспристрастному Свидетелю.

— Обязательно. У меня есть еще и другой ордер, аналогичный первому, на Джиллиан Бодмен.

— На кого?

— На Джиллиан Бодмен. Она обвиняется в похищении.

— Господи!

— И еще один на Гектора К. Джонсона, и еще — на Валентайна Майкла Смита… и еще на вас, Джубал Харшоу.

— На меня?! Что, снова налоги?

— Нет. Соучастие… кое-какие вещественные доказательства этого… и я, в свою очередь, обвиню вас в неуважении к закону, если вы будете вести себя так же, как вели себя до сих пор.

— Валяйте, капитан! Раз вы назвали себя и решили действовать по закону, можете рассчитывать на мое содействие. И в будущем тоже. Конечно, я все же предъявлю вам обвинение — и вашему непосредственному начальнику, и правительству — за ваши противозаконные первоначальные действия… и я не забуду о своем праве с большим вниманием относиться ко всему, что вы сделаете далее. Хм… целый проскрипционный список. Теперь ясно, зачем вам понадобилась вторая машина. Однако, дорогой мой, я вижу здесь нечто странное. Эта, э… миссис Баркман? Я вижу, она обвиняется в похищении этого Смита… однако в другом ордере он обвиняется в побеге из-под стражи. Не понимаю…

— Все верно. Он убежал, а она его похитила.

— Как-то это трудно себе представить, не правда ли? Все вместе, я хочу сказать. А за что его держали под стражей? В ордере об этом ничего не говорится.

— Дьявол, откуда мне это знать! Он бежал, вот и все. Он числится в бегах.

— Боже милосердный! Мне думается, я предложу свою помощь им обоим. Интересный случай. Если была допущена ошибка — или ошибки, — это может повлечь за собой занятные осложнения.

— Вряд ли вам это удастся. — Генрих холодно усмехнулся. — Вы ведь тоже будете не на свободе.

— О, я уверен, что ненадолго, — Джубал повысил голос и повернул голову к дому. — Я думаю, если слушанье поручат судье Холанду, неизбежен будет гласный процесс. И если поблизости случайно окажется машина «Ассошиэйтед Пресс», потребуется совсем мало времени, чтобы узнать, кому посылать повестки.

— Как всегда, блефуете, Харшоу?

— Клевета, мой дорогой. Я даю указания.

— Ничего хорошего вам это не даст. Мы одни.

— Разве?

Валентайн Майкл Смит нырнул во взбаламученную воду на самом глубоком месте под трамплином, и опустился на дно. Он не знал, почему водные братья велели ему спрятаться; он даже не знал, что прячется. Джубал велел ему сделать так и оставаться в бассейне, пока не придет Джил. Этого было достаточно.

Он согнулся, выгоняя воздух из легких, проглотил язык, закатил глаза, замедлил биение сердца… и стал практически мертвым, правда, бдительно следя за тем, чтобы не рассоединиться. Он растягивал свое чувство времени до тех пор, пока секунды не поползли медленно, словно часы. Ему было о чем подумать.

Он снова потерпел неудачу, пытаясь достигнуть полного взаимопонимания, слияния разумов — грокинга, присутствующего между водными братьями. Он знал, что ошибка была его, она была вызвана его неверным использованием странно изменчивого человеческого языка, вот Джубал и расстроился.

Он знал, что его братья из людей могут переносить сильные потрясения без вреда для себя, и все же жалел, что расстроил Джубала. Похоже, что наконец-то он грокнул наиболее непостоянное человеческое слово. Но понять надо было получше, потому что во время первых уроков брата Махмуда он открыл, что длинные человеческие слова быстро меняют свой смысл, а короткие слова скользят, меняя свое значение совершенно непредсказуемо. Или ему показалось, что он так грокнул. Говорить короткие слова — словно вычерпывать море ножом.

Это слово было очень коротким. Смит считал, что он правильно грокнул слово «бог», путаница