— Пусть Наттана не знает, что я был здесь, — обратился я к ней.

— О, разумеется, положитесь на меня! — С этими словами она вышла.

За два прошедших после этого дня я вполне окреп и, выехав с постоялого двора, направился в сторону Фрайса, неподалеку от которого в охотничьем домике ждала меня Дорна.

У лошади Хисов, на которой я ехал, понятие об аллюре сильно отличалось от того, что было у Фэка, и это доставляло мне немало неудобств. Уже через пару часов я чувствовал себя страшно уставшим и мечтал только о том, чтобы поскорее добраться до цели и чтобы хозяйка домика не сразу высказала мне то многое, о чем нам надо переговорить.

Снег местами лежал на покрывавшей горные склоны и уже вовсю зеленевшей траве. Повсюду в ней виднелись маленькие белые и синие цветы, и все же горы не могли не подавлять своим ослепительным величием.

Рана моя затянулась, но, чтобы не беспокоить ее, я то и дело напрягался, так что тело у меня ломило.

Сучковатые, в наростах, мертвые деревья стояли вдоль дороги, но я старался не глядеть на них, слишком живо напоминали они о недавних страхах, о другом, но похожем месте, звуки выстрелов мерещились мне…

Однако наконец начался настоящий лес, и это было похоже на возвращение домой после болезни — пяти дней, проведенных за чертой лесов, где из окна виден только голый скалистый склон.

Вот на холме показалась башня, значит, позади уже больше половины пути. Настало время перекусить, и я спешился, хоть и понимал, что рискую: неизвестно, смогу ли я снова сесть в седло. Но кусок не лез в горло, и я ограничился несколькими глотками вина, весьма меня взбодрившего.

Когда время, положенное на отдых после ленча, истекло, я встал, чтобы продолжать путь. К счастью, в этот момент на дороге показалась группа путников. Я приветствовал их, и сильные мужские руки помогли мне сесть в седло. Я объяснил им, что ранен и еще не до конца поправился.

— Вы — Ланг? — спросил мужчина.

Я ответил, что да, и они тут же окружили меня. Похоже, они знали о набеге, о гибели Дона и о том, как одному из дозорных удалось бежать и вовремя предупредить людей в долине.

— Вы спасли нашу красавицу, — сказал один из путников.

— Солдаты в Тиндале завтра отправляются на перевалы, — добавил тот, что помог мне.

В голове у меня стоял приятный туман. Значит, Эккли довел дело до конца, и действия лорда Дорна не заставили себя ждать! Люди, окружившие лошадь, и их голоса то удалялись, то приближались, но приступ слабости скоро миновал.

Один из путников предложил сопровождать меня, но в этом не было необходимости. Я поехал дальше один, и вдруг с совершенной ясностью осознал, что теперь, когда моя помощь на перевале не нужна, я действительно остался не у дел…

Лошадь встала. Когда мы раньше подъезжали к каменистому склону, ведущему во Фрайс, я спешивался, но сегодня конь должен был сам поднять наверх своего седока. Я пришпорил его, и он с явной неохотой стал преодолевать подъем.

Мир распахивался мне навстречу, а лес внизу лежал темно-зеленым ковром. Сверяясь с памятью, я не мог поверить, сколь круты и высоки скалы, на вершине которых расположился Фрайс. Проехав через башенные ворота, я выехал на первый луг, ветер волновал свежую зеленую траву.

Было уже недалеко, и, пожалуй, я прибыл вовремя: силы убывали с каждой минутой. Казалось, мы бесконечно долго ехали по лугу, а затем по тропе, петлявшей между покоившихся по всему склону огромных валунов. Однако наконец мы добрались-таки до террас — неровной формы, поросших деревьями, с ведущими вверх и вниз тропинками.

Впереди появился пеший мужчина. Услышав мое имя, он повернулся, и я последовал за ним, радуясь неожиданной компании, настолько я ослабел.

Домик, сложенный из бурого камня, с высокой островерхой крышей и застекленным вторым этажом, вдруг предстал моим глазам. Опираясь на руку мужчины, я соскользнул с седла.

— Рана еще дает себя знать, — пояснил я ему. Через невысокую дверь мы вошли в длинный, темный, с низким потолком, зал. В глубине ярко пылал огонь очага.

— Джон! Джонланг!

Она была так добра! Она не стала, как нянька, настаивать, чтобы я тут же отправлялся в кровать, на покой, нет, она поставила кресло, в котором можно было полулежать, обложившись подушками и укрывшись пледом, пододвинула его к очагу, но так, чтобы обращено оно было к окну, и, когда я наконец лег, блаженно расслабившись, ничего не спросила, а просто села рядом, спокойная и милая, и завела речь о самых простых вещах: о том, как я добрался и как добиралась она, о набеге, о Фрайсе, о том, что когда-то здесь жила королева Альвина…

Глаза у меня слипались; последнее, что я увидел, была темноволосая голова Дорны на фоне маленьких оконных створок, за которыми ветви сосен мягко раскачивались в небесной сини.