— Десять против пяти отклонили Договор, — шепнул я Ламбертсону.
— Скверно, — ответил тот, впрочем, кажется, не особо озабоченный.
— Герн — Фарнт?
— Против.
И снова лорд провинции, богатой углем, изменил решение.
— Карран — Бенн?
— За.
Лорд Каррана и прежде голосовал так.
— Мильтейн — Мора?
— За!
— Сторн — Айрд?
— Против.
Этого ответа от него ждали.
— Виндер — Марринер?
— Против.
Лорд Марринер был тверд в своем решении.
Все лорды проголосовали; тринадцать высказались против, семь — за Договор. Не считая короля, еще четырех голосов не хватало для его окончательного отклонения, и трое из начальников флота твердо держали сторону Дорнов. Я начал было объяснять ситуацию Ламбертсону, но Тор прервал чтение списка.
— На протяжении многих лет, — сказал он, — глава государства приобретал право голоса лишь в случае равенства голосов либо когда он считал то или иное решение явным благом для страны; но никто не может отрицать его права голосовать как рядового члена Совета. И пусть мой голос признают недействительным, сегодня я намерен отдать его одной из сторон.
— Что он сказал? — шепотом поинтересовался Ламбертсон.
Я объяснил.
— Это не парламентские методы, — ответил посол, подавив смешок.
— Против!
— Значит, «нет»? — спросил Ламбертсон.
— «Нет», — подтвердил я. — Теперь Договору точно не пройти.
— Вы уверены?
— Да.
— Что ж, мы этого ждали.
Итак, похоже, все этого и вправду ждали, кроме Джона Ланга, которому дипломаты не доверяли, поскольку он уже не принадлежал к их числу, а островитяне — потому что он был для них иностранцем?
Это открытие немало меня изумило.
— Маршал Бодвин?
— Против.
— Верховный судья Белтон?
— Против.
— Адмирал Фаррант?
— Против.
Большинство, необходимое для отклонения Договора, было набрано. Некий звук, вроде вздоха, пронесся по залу, сначала по рядам, где сидели островитяне, затем — среди дипломатов. Лица моих самых дорогих друзей — Дорна, Дорны и лорда Файна — сияли. Наттана вновь сидела с высоко поднятой головой, лорд Хис понуро сгорбился на своем месте и был бледен как полотно.
Перед глазами у меня стоял туман, я чувствовал огромное облегчение, хотя именно оно, как ни странно, не давало расслабиться окончательно. И все же я довел свой список результатов до конца.
Двадцать три голоса — против, одиннадцать — за.
Бывает, что человек, проснувшись, думает, что ночь еще глубока, а ему не уснуть, но свет зари уже брезжит сквозь ставни. Так случилось со мной. Я и не подозревал, что принимаю происходящее так близко к сердцу и что буду или могу быть так доволен.
Дорн о чем-то говорил своему деду. Внешне они держались спокойно, но лица их светились. Наттана стояла за креслом отца, свет упал ей в глаза, и они вспыхнули. Наверное, то были слезы. Дорна выглядела усталой, исстрадавшейся, под глазами легли тени.
— Итак, Договор не принят? — шепотом осведомился Ламбертсон.
— Да, две трети проголосовали против.
— Какая глупость! Впрочем, ничего удивительного.
Тор оглашал окончательные результаты голосования. При этом он не сводил глаз с графа фон Биббербаха, чье лицо и лысина побагровели.
— Лишние хлопоты для нас, — заметил Ламбертсон, как бы обращаясь сам к себе, а затем, повернувшись ко мне, спросил: — А что там насчет того, чтобы поставить вопрос на всенародное голосование?
— Шансов никаких, вы все равно проиграете.
— Но мы выиграем время.
— Для чего?
Посол значительно взглянул на меня и ответил не сразу.
— Полагаю, ваших друзей Дорнов можно поздравить, — сказал он наконец. — Они повели себя умно. Откуда им известны такие подробности о жизни за границей?
— Молодой Дорн четыре года проучился в Гарварде.
Посол вскинул брови; я понял его намек, но не придал ему значения. Если я и рассказывал Дорнам все, что знаю и думаю о жизни за пределами Островитянии, — кого я этим предал? Но общество Ламбертсона стало мне неприятно.
— Каковы ваши пожелания, Мора? — спросил Тор.
Лорд Мора поднялся.
— Если того желает Совет — я оставлю свой пост.
— Вы хотите голосования?
Лорд Мора взглянул на своих сторонников.
— Видимо, в этом нет необходимости.
— Может быть, этот пост займет Дорн?
Дорн кивнул, не вставая.
— Кто-нибудь настаивает на голосовании?
Зал безмолвствовал.
— Правительство пало, — шепнул я Ламбертсону. — Премьером назначен лорд Дорн.
— Прытко! Море следовало остаться еще на какой-то срок. Мы должны порвать отношения с вашим другом.
— Это вы тоже предвидели?
— Да, но по крайней мере некоторое время спустя…
— Каковы ваши пожелания, Дорн? — спросил Тор.
— Договор отвергнут, — сказал лорд Дорн, вставая. — Все старые законы остаются в силе. Пребывающие в Островитянии лица, кроме тех, кто подпадает под действие Сотого закона, не имеют права дольше оставаться у нас, поскольку после отклонения Договора они не смогут осуществлять в нашей стране намеченное ими. Но они здесь — с нашего согласия. Я стою за политику, по которой иностранцам должно предоставляться не более того, что предоставлялось ранее. На что бы они ни надеялись, надежды их были всего лишь надеждами, а не обещаниями, следовательно, и никаких претензий к нам с их стороны быть не
