– Окажи мне небольшую услугу, – прошу я. – Мне не случайно пришло в голову обратиться именно к тебе. Ты ведь у нас спец по драгоценностям…

– Привет! – пожимает он плечами. – Когда тебе предлагаешь, ты нос воротишь. А теперь все кончилось.

– Мне не драгоценности нужны, а ювелир, – уточняю я. – Тот пожилой, с седыми усиками…

Жорж смотрит на меня настороженно:

– Тони, за кого ты меня принимаешь? Я не доносчик.

– Подожди, – говорю. – Я объясню, в чем дело. Начни я действовать по-другому, я бы обратился в милицию, а не к тебе.

Жорж снова недоверчиво смотрит на меня, затем пропускает глоток водки, медленно закуривает.

– Ладно, – говорит он наконец. – Слушаю.

– Речь идет об одной семейной драгоценности, о каком-то перстне. Дочь, кажется, заложила его, а может, продала, а старики хотят его выкупить. Люди когда-то сами натерпелись от милиции, так что теперь и слышать о ней не желают. Им надо повидаться с этим человеком и все уладить лично. Они готовы заплатить за перстень, в общем-то дерьмовый, гораздо больше, чем он стоит – он им дорог как память.

Жорж, смакуя, отпивает еще глоток. Это его манера – сидеть вот так и потихоньку, не торопясь потягивать спиртное.

– Это меняет дело, – задумчиво говорит он. – Только не вздумай втянуть меня в какую-нибудь следственную канитель.

– С какой стати? Да этого человека знает пол-Софии, не ты один!

– Пол-Софии его не знает. Но так уж и быть, дам тебе сведения о нем. При одном условии: ты тоже окажешь мне услугу.

– Если смогу.

– Сможешь, сможешь. Я настроился проехаться весной по Средиземноморью в составе туристской группы. Затруднений с паспортом вроде быть не должно. Но если возникнет какая заминка, приду к тебе.

– Договоримся, – согласно киваю я. – Если смогу – сделаю.

– Сможешь, сможешь.

Затем он сообщает фамилию и адрес усатенького ювелира и даже наставляет меня, как ему звонить, чтобы мне открыли.

Я все тщательно записываю, удивляясь сам себе.

Мне непонятно, почему я никак не развяжусь с этой шайкой. Может, из упрямства? Или в силу инерции, которая заставляет нас доводить дело до конца? Во всяком случае, не из чувства мести. Это просто безобразие – не иметь понятия, что такое жажда мести. Я совсем как Петко, который с полнейшим спокойствием расправился как-то с хулиганами в парке возле садовой скамейки…

– Что это за ювелирная история? – спрашивает меня Беба несколько позже, когда мы сидим за ресторанным столиком.

– Ты ведь все слышала…

– Я спрашиваю, потому что ты был слишком краток. Надо полагать, эта дурочка, дочь бедных стариков, – новая крошка твоего гарема.

– Вот что значит техника, – говорю я. – Даже из кухни слышала наш разговор! У тебя там что, специальное устройство?

– Ты свой человек, Тони, от тебя скрывать не стану. Есть такое устройство. – Беба смотрит на меня заговорщически и вместо с тем лукаво. – Нужда, Тони. Люди теряют всякое понятие о приличии. Даже моим покерным друзьям верить нельзя. Ну, и если во время игры они что-то замышляют, я ненадолго бегу на кухню и слушаю, о чем они шушукаются в мое отсутствие. Хочешь верь, хочешь нет, но это устройство уже дважды меня выручило.

На сей раз мы в «Болгарии», в Красном зале. Здесь умиротворяющая тишина, грохот оркестра из большого зала почти не слышен, он лишь напоминает, что не все такие счастливые, как мы. Какой-то патриархальный дух витает в этом Красном зале, и в то же время все в нем довольно аристократично – чего стоит, например, открывающийся отсюда вид на соседний сад с вековыми деревьями, искусно подсвеченными неоновыми фонарями. Я любуюсь садом сквозь широкую витрину, пока не приходит официант и не зашторивает ее красной бархатной портьерой, словно давая понять: «Гляди в свою тарелку».

– Я не льстец, Беба, но у тебя на кухне гораздо милее. И вкуснее, – говорю я, разрезая безнадежно остывшее филе.

– Только у меня на кухне мне приходится готовить самой, – напоминает Беба, пытаясь справиться со своим куском мяса. И возвращается к теме нашего разговора: – Так ты усек, что он замышляет, этот Жорж?

– Что он замышляет? Человек собрался в туристскую поездку.

– Ты ему поверил или по своему обыкновению прикидываешься дурачком?

– Честно говоря, планы Жоржа меня не особенно занимают.

– Но ведь он друг твоей бывшей жены.

– Я ему очень признателен, но это еще не основание считать его заботы своими.

– Жорж собирается сбежать, – говорит Беба, задержав на мне многозначительный взгляд.