факт. «Не следует спрашивать, кто такая Мэри Пикфорд, — ворчал репортер «Абердин Фри Пресс». — Нужно или восторженно орать вместе с толпой, или убираться прочь». Как человек пишущий, он чувствовал себя побежденным. «Вместе с новым миром, — роптал он, — пришли новые ценности».
Через месяц звездная чета вернулась в Америку и поселилась в Пикфэре, в бывшем охотничьем домике на Саммит-Драйв, который Фэрбенкс преподнес Мэри в качестве свадебного подарка. Их жизнь текла вполне размеренно, о чем можно прочитать в тогдашних газетах. Например, писалось, что Фэрбенкс встает в пять утра, полчаса посвящает бегу трусцой и гимнастике, затем выбирает себе подходящую одежду из 1 000 рубашек, 70 пиджаков и брюк, 35 пальто, 37 шляп и 50 пар обуви. В шесть часов он встречается с женой в столовой и они за завтраком обсуждают планы на ближайший день. Если оба не заняты в съемках, то их совместный распорядок выглядил следующим образом: в солнечные дни супруги катались на каноэ, в непогожие — занимались конюшнями или галопом объежали свои владения. Иногда они совершали совместные прогулки в горы или спускались вниз к бульвару Сансет. В выходные дни Мэри и Дуглас устраивали вечеринки, на которые приглашались голливудские знаменитости. Как рассказывали очевидцы, Пикфорд приглашала к себе множество гостей, но мало с кем дружила. Во-первых, на это у нее было мало свободного времени (она много снималась), во-вторых — Фэрбенкс был чрезвычайно ревнив. Например, однажды ему показалось, что Рудольфо Валентино неровно дышит к его супруге, и он потребовал, чтобы тот убирался из его дома и больше там не показывался. Та же участь могла ожидать и других гостей мужского пола, кто имел смелость выказывать хоть какие-то знаки внимания его жене. Фэрбенкс поставил дело так, что Пикфорд вынуждена была постоянно перед ним отчитываться, где и с кем она была. Даже если она уезжала за покупками в Беверли-Хиллз, то должна была оставить мужу номер телефона, по которому тот мог ее в случае необходимости немедленно разыскать. В конце концов дело дошло до того, что Пикфорд практически перестала без особой надобности уезжать из дома, лишь бы не вызывать приступов ревности со стороны собственного мужа.
Однако была одна область отношений между супругами, куда Мэри не позволяла мужу вмешиваться, — это ее любовь к родственникам. Как мы помним, Фэрбенкс терпеть не мог мать, сестру и брата своей жены, однако запретить ей общаться с ними он не мог. И Мэри готова была в лепешку расшибиться, лишь бы родные ни в чем не нуждались. Когда ее непутевая сестра Лотти отдала свою дочку на воспитание матери, Мэри тотчас приняла самое живое участие в ее воспитании: она покупала ей игрушки, частенько забирала ее к себе в Пикфэре.
Осенью 1922 года в серьезный переплет угодил и братец Пикфорд Джек. Во время поездки в Париж его жена актриса Оливия Томас, страдающая, как и муж, наркоманией, умерла от «передоза». В газетах поднялась шумиха: дескать, вот чем занимаются киношные звезды — наркоманят по-черному. Джек после смерти жены впал в депрессию и даже предпринял неудачную попытку покончить с собой, выбросившись в море с корабля. Чтобы отвлечь брата от черных мыслей, Мэри устроила его работать в качестве помощника режиссера в двух фильмах, в которых тогда снималась: «Маленький лорд Фаунтлерой» и «Через черный ход». Но это мало помогло: Джек почти не появлялся на съемочной площадке, предпочитая проводить время в кутежах.
К 1924 году Мэри Пикфорд считалась одной из самых высокооплачиваемых актрис мирового кино, что не могло не привлечь к себе внимания преступников. В том году группа злоумышленников разработала детальный план похищения Пикфорд, а также ряда других «богатеньких буратин» из числа голливудских звезд — Полы Негри, Джекки Кугана, а также наследников нефтяного магната и банкира. Однако полиции стало заранее известно об этой акции. Пришлось принимать адекватные меры и заменять будущие жертвы двойниками. Так, вместо Пикфорд на ее «Роллс-Ройсе» какое-то время разъезжала внешне похожая на нее Крит Скайл. Вскоре преступников арестовали, Пикфорд лично пришла на суд и принялась клеймить позором негодяев, да так темпераментно, что судья вынужден был прервать ее, ударив по столу молотком.
За мужем Пикфорд Дугласом Фэрбенксом никто не охотился, однако его популярность в те годы тоже можно смело назвать заоблачной. В начале 20-х он снялся в целой серии авантюрно-приключенческих картин, которые принесли ему еще больший успех у зрителей. Речь идет о фильмах: «Три мушкетера» (1921), «Робин Гуд» (1922), «Багдадский вор» (1924), «Дон Q — сын Зорро» (1925). На волне этого успеха Фэрбенкс вместе с женой в 1926 году совершили очередное турне — на этот раз в Россию. Когда они прибыли в Москву, на Белорусском вокзале их встречала 35-тысячная толпа поклонников. Чуть позже кадры этой встречи войдут в комедию «Поцелуй Мэри Пикфорд» (1927).
Между тем 21 марта 1928 года умерла мать Мэри Пикфорд Шарлотта. Хотя еще в конце 1925 года врачи обнаружили у нее рак и предупреждали Мэри, что дни ее матери сочтены, эта смерть оказалась для нее серьезным потрясением. Когда ей сообщили об этом, она рухнула возле окна. Фэрбенкс бросился ее поднимать, но Мэри вместо благодарности в приступе ярости ударила его по лицу. В течение нескольких часов к ней больше никто не приближался и она все это время так и просидела на полу, давясь слезами. Три месяца спустя — 21 июня — Пикфорд решилась на серьезный шаг: она остригла свои волосы, которые были известны всему миру. Чтобы запечатлеть этот акт для истории, в парикмахерскую были приглашены два десятка газетчиков. Двенадцать локонов «самых известных волос со времен Медузы» остались лежать на полу, шесть других были розданы как сувениры.
Конец года выдался для Мэри весьма тревожным, и эта тревога была связана с ее сестрой Лотти. Та продолжала свою разгульную жизнь, и ее имя без конца трепала пресса. Особенно урожайным на скандалы выдались два последних месяца. Началось все с того, что 9 ноября Лотти каталась на автомобиле со своим очередным любовником — актером Джеком Догерти — по голливудским холмам, когда на них напали четверо неизвестных в масках. Они выбросили Догерти из машины, а Лотти увезли в неизвестном направлении. Остановившись, они стали сдирать с нее драгоценности и собирались ее изнасиловать, когда Лотти воскликнула по-испански: «Божья матерь, помоги мне!» Видимо, один из нападавших оказался испанцем, и в нем заговорила совесть. Он отвез Лотти назад к Догерти, высадил ее из машины, а сам умчался в ночь.
Семь недель спустя, накануне Рождества, сестра Пикфорд вновь оказалась в эпицентре громкого скандала. У нее дома собралась веселая компания, и один из гостей стал оказывать хозяйке дома особые знаки внимания. Бывший здесь же Догерти воспылал ревностью и набросился на соперника с кулаками. Вскоре потасовка перекинулась во двор и там некто неизвестный уже набросился на саму виновницу драки и стал душить ее. Когда Лотти закричала, он несколько раз ударил ее ножом по рукам. К счастью, раны оказались не опасными, однако к приезду полиции вся веранда у дома была залита кровью. Короче, Пикфорд хлебнула горя от проделок своей непутевой сестренки.
Тем временем в 1927 году в кино пришел звук: на студии «Уорнер бразерс» был снят фильм «Певец джаза», в котором было всего лишь несколько звуковых сцен. Но они буквально перевернули мир кино. Между тем большинство звезд немого кино боялись звука, поскольку их голоса не всегда совпадали с тем образом, который они несли на экране. Например, у актера Айлинга Прингла голос был чересчур женский, у Рамона Наваро присутствовал южный акцент и т. п. Фактически за исключением нескольких имен, мало кто из великих актеров перешел из немого кино в звуковое безболезненно. В списке этих счастливчиков оказалась и Мэри Пикфорд. Ее первый звуковой фильм — «Кокетка» (1929) — был хорошо принят зрителями и принес 1 400 000 долларов чистой прибыли. Спустя год после премьеры фильма — 12 апреля 1930 года — Пикфорд была удостоена награды Академии (премии «Оскар» тогда еще не существовало) за большой вклад в кинематограф (сама Мэри считала, что ей присудили эту награду именно за «Кокетку»). Однако на самом деле награда как бы подводила черту под господством Пикфорд на экране — ее время безвозвратно ушло. В глубине души актриса и сама это прекрасно понимала, хотя еще и пыталась этому сопротивляться. Чтобы вернуть зрителя на свои фильмы, они с мужем решили вновь сниматься вместе. Первым таким фильмом стала экранизация «Укрощение строптивой». Во время работы над ним звездная чета часто ссорилась из-за того, что Дуглас не знал своего текста. Ему даже пришлось читать реплики с грифельной доски. Картину сняли за шесть недель, но она не вызвала у зрителей большого ажиотажа. Чтобы как-то развеяться, Мэри и Дуглас отправились в очередное кругосветное путешествие — на этот раз по маршруту Греция — Египет — Китай — Япония. Это было их последнее звездное турне.
После возвращения в Америку Пикфорд приступила к съемкам следующего фильма — «Навсегда наш». Режиссером картины был Маршалл Нейлан, который слыл в артистических кругах заядлым алкоголиком. Да и сама Мэри не прочь была приложиться к бутылке (пить она начала после смерти матери в 1928 году). А когда на съемочной площадке правят два алкоголика, ничего хорошего из этого выйти не может. Вот и не
