безынициативный».

13 сентября Высоцкий играет в «Пугачеве», 15-го — в «Антимирах» и «Добром человеке из Сезуана», 17-го — в «Послушайте».

20 сентября из Ленинграда пришла новость, которая большинством ожидалась давно: высоким повелением Полоку отстранили от съемок фильма «Интервенция». Стало окончательно ясно, что картина на экраны не выйдет. Даже апелляция к Брежневу не помогла (как уже говорилось выше, еще в декабре прошлого года съемочная группа написала ему коллективное письмо). Говорят, он посмотрел «Интервенцию», но она ему не понравилась. Буффонада, да еще решенная в театральном ключе, его не вдохновила. Он любил кино прямолинейное, лихо закрученное — недаром его любимым жанром был вестерн. А «Интервенция» была далека от всего этого как небо от земли. И если год спустя Брежнев спасет от «полки» «Белое солнце пустыни», то по поводу «Интервенции» даже пальцем не пошевелит.

Судя по всему, была в этом деле замешана и политика, в частности — события в Чехословакии. Как мы помним, в тамошних реформах ясно читалась либеральная (еврейская) рука, которая вынудила и советские власти надавить на своих элитных евреев (дабы они не мутили воду, как их чехословацкие соплеменники). Под это дело и угодила «Интервенция», которую в Госкино, как мы помним, называли «еврейским кино», или «мейерхольдовщиной».

Что касается Высоцкого, то для него в этом деле единственным утешением будет гонорар — первый столь внушительный в его карьере. Итак, за роль Бродского ему заплатили 1500 рублей (остальные гонорары распределились следующим образом: О. Аросева — 1800 руб., Е. Копелян — 1388 руб., В. Золотухин — 1140 руб., Ю. Бурыгина — 840 руб., С. Юрский — 840 руб.).

21 сентября Высоцкий играл в «Антимирах», 23-го — в «Десяти днях…», 24-го и 27-го — в «Жизни Галилея».

Между тем дела Высоцкого в родном театре складываются не лучшим образом. Роль Оргона в «Тартюфе» ему не нравилась изначально, но он репетировал, пока хватало терпения. В сентябре оно иссякло, и он из проекта вышел. Любимов за это на него так осерчал, что перестал с ним здороваться. А чуть позже стал жаловаться на него другим актерам. Например, в разговоре со Смеховым Любимов признался, что Высоцкий ему разонравился. «Он потерпел банкротство как актер, — говорил Любимов. — Нет, я люблю его по-человечески, за его песни, за отношение к театру, но как актер Театра на Таганке он для меня уже не существует. Галилея он стал играть хуже, и тот же Губенко его бы прекрасно заменил. А от Оргона он отказался, потому что отвратительно репетировал. Он разменивает себя по пустякам, истаскался и потерял форму. Кроме этого, своими периодическими пьянками он разлагает коллектив. Надо либо закрывать театр, либо освобождать Высоцкого, потому что из-за него я не могу прижать других, и разваливается все по частям».

Чуть ли не единственная радость Высоцкого в те дни — приглашение режиссера с Одесской киностудии Георгия Юнгвальд-Хилькевича на главную роль в фильме «Опасные гастроли». Роль замечательная — артист варьете Бенгальский, который помогает большевикам и водит за нос царскую охранку. Поскольку фильм музыкальный, под это дело можно сочинить несколько классных песен. Лишь бы «наверху» не артачились. В те октябрьские дни шли подготовительные работы по фильму (начались 30 августа), и Хилькевич, дабы обмануть чиновников из Госкино, у которых все еще стоял перед глазами большевик Бродский из «Интервенции», пошел на хитрость. Он пригласил на роль Бенгальского еще нескольких актеров (Евгения Жарикова, Юрия Каморного, Романа Громадского, Вячеслава Шалевича), но честно признался им, что видит в этой роли только Высоцкого, и попросил их на пробах играть вполсилы. Те отнеслись к его просьбе с пониманием и в итоге свои пробы запороли.

30 сентября Высоцкий снова вернулся в «Хозяина тайги». В тот день с 8 утра на «Мосфильме» он участвовал в репетициях новых сцен фильма, которые должны были сниматься в павильонах студии. Эти съемки начались еще 16 сентября, но наш герой включился в них только теперь.

Утром 1 октября Высоцкий снова был на «Мосфильме», где прошли очередные репетиции, а вечером играл Хлопушу в «Пугачеве».

3 октября Высоцкий возобновил съемки: в 1-м павильоне студии снимали начало разговора Сережкина и Рябого в палатке. Вечером актер выходит на сцену «Таганки» в образе Галилея.

На следующий день в «Хозяине тайги» сняли концовку разговора в палатке: Рябой поет под гитару песню «На реке ль, на озере…», а Сережкин замечает на штопоре пробку от бутылки с характерным проколом и догадывается, кто именно ограбил магазин. Вечером того же дня Высоцкий играет в «Добром человеке из Сезуана».

С 7 октября начали снимать объект «магазин», но Высоцкий в первые дни не снимается. Он включается в съемочный процесс 10-го и играет в эпизоде, где Рябой приходит в магазин и шантажирует Носкова (Дмитрий Масанов). В этот же день по ТВ показали «Стряпуху», причем опять утром — в 11.30, когда Высоцкий снимался на «Мосфильме».

Закончив съемки около трех часов дня, Высоцкий в компании своих коллег по театру — Золотухина и Смехова — отправился давать концерт в поселок Трехгорка Московской области, в ДК Трехгорной мануфактуры. Заработали они по 30 рублей на брата. Вечером на Таганке состоялось сотое представление «Жизни Галилея». После спектакля был устроен импровизированный банкет с речами и шампанским. Однако Любимов с Высоцким по-прежнему не разговаривает. Вечером этого же дня Высоцкий вновь играл Хлопушу в «Пугачеве». В этой же роли он вышел на сцену «Таганки» и три дня спустя, 14 октября.

В те же дни Марина Влади завершила съемки в «Сюжете для небольшого рассказа». Дальше группе предстоял выезд во Францию, но он состоится только в конце ноября. А пока Влади упаковала вещи и была готова к отъезду. Но, прежде чем покинуть гостеприимную Москву, она встречается с Высоцким, для которого эта связь становится третьим поворотным моментом в его жизни.

Решающее «сражение» за Высоцкого состоялось вечером 14 октября в квартире все того же Макса Леона — журналиста газеты Французской компартии «Юманите». Помимо хозяина там также присутствуют Валерий Золотухин со своей супругой Ниной Шацкой и… Татьяна Иваненко, которая специально напросилась туда, чтобы сделать попытку… отбить Высоцкого у Влади. Вот как об этом рассказывает Д. Карапетян:

«Увидев Шацкую с Иваненко, не чуявшая никакого подвоха Марина искренне обрадовалась:

— Как хорошо, что вы пришли, девочки.

И хотя само присутствие гипотетической соперницы в этом доме еще ни о чем не говорило, женский инстинкт и некоторые нюансы быстро убедили Татьяну, что никаким оговором здесь и не пахнет. И она не придумала ничего лучшего, как объясниться с коварной разлучницей с глазу на глаз и немедленно. Настал черед удивляться Марине, которая резонно посоветовала Тане выяснить отношения непосредственно с самим виновником возникшей смуты. На та уже закусила удила:

— Марина, вы потом пожалеете, что с ним связались. Вы его совсем не знаете. Так с ним намучаетесь, что еще вспомните мои слова. Справиться с ним могу только я…

Пообещав конкурентке, что он вернется к ней, стоит ей пошевелить пальцем, разгоряченная воительница, развернувшись, вышла. В гостиной увидела подавленного, но не потерявшего головы Володю.

— Таня, я тебя больше не люблю, — спокойно вымолвил он и, схватив со стола бутылку, стал пить прямо из горлышка…»

Чтобы избежать скандала, испанский театральный режиссер Анхель Гуттьеррес увел Иваненко из дома. Хотела уйти и Влади, но Высоцкий удержал ее, причем при этом случайно разорвал на ее шее бусы. Они их потом долго вместе собирали, ползая по полу. Около пяти утра они наконец покинули квартиру. Высоцкий остановил на улице какой-то молоковоз и отвез Влади в гостиницу, где с ней и остался. Днем пришел домой, а там никого. Тогда он взял денег и отправился в ресторан «Артистик» — опохмеляться. Причем делал это так рьяно, что вскоре его опять развезло. Он позвонил своему другу Игорю Кохановскому, и тот забрал его к себе. Пока Высоцкий спал, Кохановский вызвал к себе и Влади, чтобы та отвезла его в театр, где вечером наш герой должен был играть в «Пугачеве». Кстати, там он встретился с Иваненко,