Я проехал через Вудпарк к церкви Непорочного Зачатия. По дороге я позвонил Марте О'Коннор.

— Марта, это Эд. Хотел только убедиться, что вы в порядке. Надеюсь, звоню не слишком поздно.

— Я в офисе, работаю. Не очень себе представляю, как буду спать после всего того, что вы вывалили на мою голову.

— Простите. Но…

— Да нет, это моя вина. Я слишком долго пряталась. Один из принципов психотерапии: вы можете чувствовать себя нормально или хотя бы немного лучше, если выговоритесь. Но это вас никуда не приведет. Я думала, что для меня единственный способ здесь выжить — ни во что не вдумываться. Так поступают многие ирландские семьи, не находите?

Ее смех по телефону показался мне немного искусственным, слабым, как будто чиркнули спичкой по ночному небу.

— Мне думается, вы все равно уже были готовы двинуться в нужном направлении, — пояснил я. — Я имею в виду, вы хотели разобраться в Джоне Говарде; сам факт, что вы о нем думали… это могло стать началом.

— Гм-м… Может быть. Так или иначе, выкладывайте, в чем дело. Ваша забота о моем благополучии трогательна, но какого черта вы хотите?

— Две вещи, если у вас получится. Где похоронен Джон Говард? На семейном участке?

— Могу узнать. Это должно было быть в газете. Второе?

— Я ищу свидетеля, видевшего, как утопилась женщина. Это случилось на пирсе в Сифилде в апреле 1986 года.

— Довольно коротко.

— Говорят, ее долго искали, даже пытались спасти, все службы безопасности были задействованы.

— Это тоже наверняка появлялось в газете. Сегодня?

— Если можно.

— Это означает, что мы напарники?

— Если вы оцените мои усилия, когда будете об этом писать.

— Что тут оценивать?

— Как у вас дела с Джонатаном? Вы его видели?

— Мы вместе выпили. Он очень печальный мальчик. И вы ему совсем не нравитесь.

— Я с ним довольно сурово обошелся.

— Это ему не повредит, он избалованный поганец.

— Когда вы его видели, он показался вам… не знаю, как сказать… уравновешенным?

— Да, определенно. В чем дело? Вы думаете, он может покончить с собой? Позвольте вам сообщить, что его значительно больше угнетает то, как я сейчас живу, чем то, как живет он. Пусть они благодарят Бога за то, что они не вы. Для них это терапия. Я вам перезвоню. Когда удобнее?

— Как только вы что-нибудь найдете, время значения не имеет. Спасибо, Марта.

Свет в церкви все еще горел, и я вспомнил, что там сегодня ночная служба. В рядах на коленях стояли три пожилые дамы и два старика. Еще одна женщина в красных ходунках на четырех колесах находилась около креста. На алтаре на заметном месте стояла дароносица со священным хлебом внутри, который католики искренне считают телом Христовым. Мне показалось, что дверь в ризницу справа от алтаря захлопнулась. Я прошел по проходу и подергал боковую дверь, но она тоже оказалась заперта. Я вернулся к алтарю, преклонил колени, потом подошел к двери, но и она была закрыта. Я спустился с алтаря, сопровождаемый неодобрительными взглядами пары пожилых леди; старики уже заснули или погрузились в молитвы. Я опустился на колени у бокового алтаря рядом с ризницей и решил подумать. Алтарь был посвящен Непорочной Марии, и там стояла статуя Марии с Младенцем Иисусом на руках. Я начал молиться, но не сильно преуспел. Я снова встал и пошел по боковому проходу, когда то, на что я не сразу обратил внимание, заставило меня оглянуться. На стене около алтаря висела бронзовая табличка. Я подошел, чтобы как следует рассмотреть ее.

На ней было написано: «Этот алтарь был восстановлен благодаря щедрой помощи семьи Говард. 1986».

Пресвитерия оказалась старой викторианской виллой сзади церкви. Свет нигде не горел. Я постучал в дверь. Святого отца Мэсси там не обнаружилось, или он не отвечал.