К понедельнику Морган практически убедилась, что главная цель жизни Куина состоит в том, чтобы доводить ее, Морган. За исключением присмотра за коллекцией Баннистера и поимкой вора он только и делает, что мешает ей спать ночами, заставляет грызть ногти и поднимает кровяное давление, не говоря уже про постоянное нездоровое воздействие на ее психику.

Взять, например, воскресенье. Сначала зоопарк, где стало ясно, что он любит и понимает животных. Еще бы ей не ослабить защиту. А затем пикник. Этот пикник…

Еду он заказал в своем отеле и принес с собой толстое одеяло. И погода не подвела — денек выдался сухим, умеренно теплым, с мягким ветерком и щедрым солнцем. В парке, который они выбрали, даже в погожий день оказалось не многолюдно и, учитывая, что они находились не под крышей, достаточно уединенно. Кто-то прогуливался, кто-то тоже расположился для пикника. Было мирно и тихо.

Как обычно, Морган чувствовала себя с Куином совершенно спокойно. Они расслаблено беседовали обо всем. Пока перекусывали, он больше интересовался ее жизнью и корнями, но после еды полностью переключился на другой вид исследований.

Даже утром в понедельник, как только всплывали воспоминания, Морган чувствовала слабость в коленях и легкое головокружение. Расстегнув всего одну пуговичку на ее блузке и не позволив своим рукам ничего, что могло бы вызвать неодобрительный хмурый взгляд служителя церкви, он совершенно покорил Морган поцелуями. Никогда в жизни она так не таяла, не чувствовала безумного желания, которое пробудил в ней Куин. И эмоционально, и физически она ощущала одержимость желанием. И этим мужчиной.

— Ты сделал это специально, — слабо обвинила она Куина после того, как он прекратил совращать ее поцелуями.

Морган лежала на одеяле, и очень хорошо, иначе бы ноги ее не удержали.

Улыбаясь, он пальцами спокойно поглаживал ее пылающие щеки, но его глаза потемнели, а в голосе появилась хрипотца.

— Конечно, специально. Хочу, чтобы ты меня желала, сладкая моя.

Из-за разочарования она не очень прилично фыркнула в ответ на его признание, но сил смущаться уже не осталось. Хорошо, что ответила именно так, без слов. Если бы хватило сил спросить, о чем она в то время думала, то пришлось бы ходить с красными щеками и сегодня.

«Я тебя хочу. Когда мы будем вместе?»

Хотя, если бы спросила прямо, возможно, в конце дня Куин не попрощался бы с ней около дверей ее дома мимолетным поцелуем. А может, ничего бы не изменилось.

— Я сегодня очень занят, — произнес он извиняющимся тоном до того, как она успела его пригласить. — Но завтра, может, увидимся в музее.

В понедельник Морган подумала, что это не назовешь приглашением на свидание. И размышляла о его словах — и о нем — все утро, сводя себя с ума воспоминаниями о прошедшем дне. Даже задержалась с ланчем в надежде, что Куин объявится, но все закончилось одинокой трапезой в кафе рядом с музеем. (А он, скорее всего, в это время отсыпался. Нет, точно, он занимался именно этим). Когда Морган вернулась к работе, в музее оказалось полно людей и проблем, требующих ее внимания. И ни следа Куина.

К четырем часам, когда она делала очередной обход выставки, Морган настолько затерялась в мыслях, что даже не осознавала, что просматривает страницы официального путеводителя по выставке.

— Морган?

Она оторвала взгляд от фотографии витрины с «Огненным бриллиантом» и посмотрела на стоящего рядом Макса.

— Ой, привет, Макс!

Он слегка улыбнулся, но в проницательных серых глазах затаилось беспокойство.

— С тобой все в порядке?

— Конечно. А почему ты спрашиваешь? — моргнула она.

— Ты уже десять минут просматриваешь путеводитель.

— Прости, пожалуйста. Боюсь, мои мысли улетели далеко отсюда. Какие-то проблемы? — выдавила улыбку Морган.

— Нет. Я разговаривал о выставке с репортером из «Кроникл». Она привела с собой фотографа сделать несколько наших фотографий и экспонатов коллекции. Похоже, выставка имеет такой успех, что мы попали в новости.

Фотограф… Морган сразу подумала, что у нее сегодня распущены волосы, и это не совсем подходит имиджу деловой и утонченной женщины. Окинув себя взглядом, она с удивлением обнаружила, что одета в короткую темную юбку и длинный бордовый свитер. И бордовые «лодочки» на высоком каблуке. Бордовые? Странно. Она не смогла припомнить, чтобы в ее гардеробе были туфли такого цвета. Где она их раскопала? И достаточно ли презентабельно она выглядит для фотографии? Морган посчитала, что сойдет.

— Морган?

Она снова посмотрела на Макса и с ужасом услышала, как совершенно серьезно спросила его:

— Ничего, что я в бордовых лодочках?

Макс — редкой души человек, который не только никогда не боялся неожиданностей, но и обладал завидной проницательностью — не моргнув глазом, ответил:

— Мне нравится.

— Гм, хорошо.

Лицо Морган пошло красными пятнами.

— Хочешь еще что-то спросить? — улыбнулся он.

Подняв руку и озабоченно потерев место между бровями, Морган обнаружила морщинку. Неужели она хмурилась целый день?

— Нет, не думаю… Нет. Пойдем и сделаем эти фотографии.

Макс не стал ни о чем спрашивать, но Шторм выказала больше любопытства, когда в конце дня, перед самым закрытием, Морган ответила невпопад.

— Я это запомню, если возникнет такая необходимость, — серьезно сказала она Морган.

— Что запомнишь?